— Ариэль, — негромко произнес Саймон ее имя, крепко сжимая пальцами подбородок жены. — Ариэль, — снова произнес он тем же самым тоном и еще крепче сжал пальцы на ее подбородке, заставляя Ариэль услышать его.
Но вот наконец до нее дошел его голос, она увидела его глаза, поняла, что Саймон только что сказал ей.
Ариэль провела ладонью по глазам, словно стирая с них какую-то пелену.
— Прости меня. Я не хотела…
— Не хочу больше ничего слышать, — без церемоний прервал ее Саймон, разжимая пальцы. — Ты можешь простудиться, девочка!
С этими словами он принялся расстегивать ее жакет. Остальные охотники сгрудились вокруг, давая советы, но он, не обращая на них внимания, снимал с Ариэль пропитанную водой одежду. Нижнее белье тоже промокло насквозь, но он не мог раздевать жену на глазах у всех.
Сорвав с себя куртку, Саймон плотно завернул в нее Ариэль: она уже дрожала от холода, зубы ее стучали, губы посинели.
— Джек, подай мне ее!
Саймон сел на коня и, наклонясь, принял Ариэль из рук Джека.
Устроив жену в седле перед собой, Саймон поддерживал ее с двух сторон руками. Губы его сжались в ниточку, когда он почувствовал, что ее тело сотрясает крупная дрожь. Послав коня в галоп, он направился к замку Равенспир, возвышавшемуся на горизонте.
Джек Чанси нагнулся и вырвал нож из груди сокола. Затем он поднял некогда великолепную белую птицу за ноги, размахнулся и забросил ее в кусты, словно дохлую крысу. Снова сев в седло, он взял в руку поводья дрожащей раненой кобылы. Бросив взгляд на братьев Равенспир, Джек направился вслед за Саймоном, ведя за собой в поводу кобылу. Остальные охотники последовали за ним.
Прогрохотав подковами по подъемному мосту, пегий ворвался во внутренний двор замка. Саймон натянул поводья и громко крикнул слуг, которые тут же бросились к нему на помощь.
— Возьмите леди Ариэль! — бросил он первому подбежавшему к нему слуге. — Отнесите госпожу в ее комнату.
Спешившись, он поспешил в замок вслед за слугами, торопясь изо всех сил и проклиная свою немощь, не позволявшую ему самому нести свою жену.
— Посадите ее в качалку перед огнем. Пошлите за этой служанкой, как ее там зовут… Дорис. Пусть принесут горячей воды, ванну и побольше дров для камина. Да, и еще грелок.
Отдавая приказания, он сам успел подбросить дров в огонь и рявкнул через плечо:
— Поторопитесь!
Слуга опустил свою ношу в кресло-качалку и опрометью выбежал из комнаты. Ариэль съежилась на кресле в куртке мужа. Промокшая кофточка липла к ее коже, с волос бежали на спину струйки воды. Она не чувствовала ни ног, ни рук, холод пробирал ее до костей.
Саймон стянул с жены сапожки и чулки. Ноги ее стали белыми как пергамент. Он принялся энергично растирать их.
— О, сэр, что случилось? — вбежала в комнату Дорис, держа в руках грелку с угольями для постели. — Сэмюэль сказал, что-то стряслось с леди Ариэль.
— Она упала в реку. Помогите мне снять с нее одежду. Спрятав грелку под одеяло, Дорис поспешила ему на помощь.
— О милорд, леди Ариэль всегда бывает плохо, когда она простужается, — причитала служанка, обрывая пуговицы с нижней кофточки Ариэль в отчаянных стараниях побыстрее раздеть ее. — У нее слабые легкие, и, если ей случалось простыть, она болела неделями.
— Не болтай вздора Дорис, — произнесла Ариэль, стараясь не стучать зубы. — Как только я согреюсь, все будет в порядке.
Появились две служанки, сгибаясь под тяжестью медной ванны и нескольких огромных кувшинов с горячей водой.
— Сейчас, мы принесем еще горячей воды, миледи, — произнесла младшая из них, приседая в книксене.
— А миссис Гертруда уже греет камень для грелки, — добавила другая, наливая горячую воду в ванну.
Саймон и Дорис между тем уже сняли с Ариэль промокшую одежду. Саймон хмуро заметил, что ее кожа покраснела от холода. Ему приходилось видеть людей, проваливавшихся под лед в зимних сражениях, и он хорошо знал, что могут сделать с человеком обморожение и лихорадка.
— Садись в воду, милая, — подтолкнул он ее к ванне.
— Но ведь я тогда покроюсь волдырями! — возразила Ариэль. — Горячая вода сожжет холодную кожу.
— В этом случае можно и нужно сделать это.
С этими словами Саймон поднял жену на руки и опустил в воду. Ариэль вскрикнула, когда горячая вода обняла ее.
— Пузыри лучше, чем лихорадка, — произнес он. — Сиди спокойно, ради Бога!
Если бы у Ариэль оставались какие-нибудь физические и духовные силы, она, возможно, пустилась бы в спор по этому поводу. Она знала, что права, а Саймон не прав, но у нее не было сил сопротивляться, когда муж опустил ее в воду. Несмотря на тепло, которое чувствовала ее кожа, озноб не проходил. Холод сидел глубоко внутри нее, и горячая вода в ванне ничего не могла сделать с ним.
Саймон, изо всех сил скрывая тревогу, опустился на колени перед ванной и принялся растирать жену мочалкой, отчаянно пытаясь как-нибудь справиться с ознобом. Служанки заворачивали во фланелевые полотенца принесенные с кухни горячие камни и укладывали их в кровать. Дорис толстым полотенцем сушила волосы Ариэль. От горячей воды в ванне поднимался пар, огонь в камине пылал, как огромный костер, по лицам всех людей, бывших в комнате, стекали струйки пота, а Ариэль продолжала бить дрожь.
Поставив молодую женщину на ноги, Саймон и Дорис принялись вытирать ее.
— Ей надо ночную сорочку или халат, — велел Саймон. Дорис протянула плотный халат из домотканой шерсти.
— Терпеть не могу этот халат. От него всегда только чешешься, — стуча зубами, возразила Ариэль.
Но никто не обратил на ее слова ни малейшего внимания, и через пару минут она уже лежала в постели, обложенная грелками, укрытая толстым одеялом и множеством пледов поверх одеяла. Но она все еще дрожала, на щеках уже пылал багровый румянец. Саймон положил ладонь ей на лоб.
— Ты столько раз лечила других людей, Ариэль! Скажи, что мы должны сделать для тебя?
Она покачала головой.
— Ничего. Это пройдет, как только я согреюсь. В воде я пробыла совсем недолго.
— Увы, довольно долго, — коротко бросил он. — Должно же быть какое-нибудь средство…
Увидев, что ее глаза закрыты, он оборвал начатую фразу. Раздался стук в дверь, и на пороге комнаты появился Джек Чанси.
— Я подумал, что леди Хоуксмур захочет узнать: ее кобыла уже в стойле. Конюх позаботится о ней. Он просил передать леди Ариэль, что уже обмыл ее раны и теперь присыплет их средством от заражения.
— Скажите ему, чтобы он сначала прижег их, — раздался осипший голос Ариэль. — Лучше всего порошком серы. Это совершенно необходимо: на птичьих когтях всегда много грязи.
Она пробормотала еще несколько слов, которые показались ее слушателям похожими на выражения рабочих с судоверфи, но тут же громко закашлялась.
