Он чуть нагнулся вперед, дыша ей в золотистые волосы. Руки скользнули ей на живот; одна рука опустилась еще ниже, палец покручивал завитки, стремясь в теплое, влажное местечко между ног.
Аурелия не могла шевельнуться. Его глаза в зеркале, затененные ресницами, словно загипнотизировали ее, а пальцы ласкали все чувственнее. Неглиже упало с плеч, обнажив ее груди с голубыми прожилками и белый живот, а когда она все-таки шевельнулась на своем пуфике, полы разошлись, показав его руку, исчезающую у нее между ног, и гладкие светлые бедра, судорожно сжавшие доставляющие такое наслаждение пальцы.
Гревилл улыбался ей в зеркале, умело и искусно, подводя Аурелию все ближе и ближе к краю. На ее верхней губе, в ложбинке между грудями, в мягкой ямке пупка собрались бисеринки пота, а дыхание все быстрее вырывалось из приоткрытых губ. Голова Аурелии откинулась назад, на грудь склонившегося к ней Гревилла, а жилка на горле выплясывала какой-то неистовый танец. И вдруг она воспарила над обрывом, подхваченная вихрем наслаждения, и напряжение покинуло ее тело. Она обмякла, закрыв глаза и прижавшись к Гревиллу, и быстро задышала.
Гревилл поцеловал ее в шею и неторопливо убрал руку. Взяв Аурелию за подбородок, он немного повернул ее голову и коснулся губами уголка рта. Ресницы ее задрожали, она медленно открыла томные, чуть смущенные глаза и посмотрела на него.
— И это в середине дня! — фыркнув, произнесла Аурелия.
— И как это отразится на стоимости яблок? — фыркнув в ответ, спросил он.
— Да никак. — Аурелия встала с пуфика и повернулась. Неглиже окончательно свалилось. Она протянула руки и вжала ладони ему в ягодицы, чувствуя, как напрягаются его мышцы. Аурелия прижалась обнаженным животом к выпуклости на его брюках.
Медленно опустившись на колени, и быстро расстегнув ему брюки, Аурелия скользнула в них рукой и извлекла наружу его мужское естество. Она гладила его по всей длине большим и указательным пальцами, потом обхватила ладонью и легонько сжала. Настала очередь Гревилла резко втянуть в себя воздух, но он не двинулся с места, желая тоже получить удовольствие. Его пальцы запутались в волосах чуть наклонившейся вперед Аурелии. Она нежно поглаживала его твердое древко, язычок порхал, задевая влажный кончик, губы двигались вверх и вниз, зубы легонько, мучительно покусывали напряженную, пульсирующую плоть.
И когда Гревилл глухо застонал, охваченный восторгом наслаждения, Аурелия крепко обняла его и прижалась щекой к его животу. Он глубоко и прерывисто вздохнул и опустился рядом с ней на колени.
Он обнял Аурелию и растянулся на ковре, пристроив ее голову себе на согнутую руку. Протянув руку, он погладил ее обнаженную спину и ягодицы. Аурелия прижалась к Гревиллу, положив ему на бедро ногу.
— Кажется, мои долги растут, — пробормотал Гревилл в ее спутавшиеся волосы. — Я пришел сюда, чтобы отдать один долг, а теперь выясняю, что у меня есть еще один.
Аурелия слабо рассмеялась.
— Все не так, сэр. Я просто подала вас в вашем же собственном соусе.
Все еще посмеиваясь, она позвонила Эстер.
Глава 16
Дон Антонио Васкес, удобно расположившийся перед камином с бокалом портвейна в руке, с неприязнью посмотрел на визитера.
— Похоже, меня окружают одни болваны. Что значит — ты ее потерял?
Мужчина переминался с ноги на ногу и вертел в руках кепку, не отрывая взгляда от собственных башмаков.
— Прошу прощения, дон Антонио, это все коровы.
— Коровы? — Антонио уставился на него. — Что за чушь? Мигель, о чем он говорит?
Во время этой беседы Мигель незаметно стоял в стороне, чувствуя некоторое беспокойство. Бинты с головы уже сняли, но на лбу у него красовался огромный багровый синяк, а под правым глазом пульсировала опухоль. Однако, несмотря на тупую постоянную головную боль, он уже вернулся к своим обязанностям. И — к счастью или к несчастью — именно он нанял человека, так позорно провалившего сегодняшнее задание, и эта неудача свалилась прямо на его больную голову. Похоже, теперь он не на лучшем счету у дона Антонио.
Мигель прокашлялся.
— Очевидно, они держат в парке стадо коров, дон Антонио.
— И какое отношение это имеет к нашему делу? — возмущенно вопросил его хозяин, осушая бокал. — Почему меня должны интересовать эти тупые животные?
— Конечно, не должны, сэр. Но упомянутая леди каким-то образом затерялась в стаде и скрылась из виду. К тому времени как Санчес сумел выбраться из этой суматохи, и леди, и ее собака исчезли.
Антонио нахмурился и повелительно поднял бокал. Мигель кинулся к нему с графином в руке.
— И что, весь этот шум с коровами был устроен специально? — резко спросил Санчеса дон Антонио.
Тот снова затоптался на месте.
— Не знаю, милорд, как такое могло быть. Это все собака, вот что. Она кинулась на скотину… собаки, они коров вообще не любят. В деревне…
— Да ради всего святого! Меня не волнуют отношения между собаками и коровами! — прервал его Антонио. — Что за безумная страна — держать коров в парке в центре города?!
— Это как-то связано с правами на выпас скота, сэр, — бесстрастно пояснил Мигель, не зная точно, нужна ли дону Антонио эта информация.
В ответ дон Антонио нечестиво выругался.
— Что нам известно об этой женщине?
— Она вдовела, пока не вышла замуж за Аспида. Ничего примечательного. Первый муж погиб при Трафальгаре. Один ребенок, девочка лет пяти-шести.
— Почему он на ней женился? — Дон Антонио извлек свое изящное худощавое тело из кресла и встал. Он был одет во все черное, за исключением сияющего белизной шейного платка, в накрахмаленных складках которого виднелся массивный рубин. К поясу он прицепил серебряный кинжал.
Док Антонио прошелся по комнате, гибким и грациозным телом напоминая пантеру.
— Аспид развлекается с женщинами, когда это ему удобно, но до сих пор в его постели не было ни одной постоянной дамы. — Он подергал себя за узкую бородку, нахмурившись и глядя в огонь. — Почему вдруг он женился сейчас?
— Может, потому, что он так решил, — предположил Мигель.
— Болван! — воскликнул его хозяин. — Разумеется, он так решил. Весь вопрос — почему?
— Может, если мы за ней понаблюдаем, то поймем? — рискнул предложить Мигель.
Антонио круто повернулся и уставился ему в лицо.
— Твой неповоротливый идиот, который не сумел бы выследить и слона в пустыне, сделал это невозможным, — ледяным тоном произнес он. — А я тебе говорил: найди того, которого ни за что не заметят.
— Я думал, что нашел, сэр. — Мигель сердито посмотрел на несчастного Санчеса. — Но, может, с коровами и в самом деле произошла случайность? Никак нельзя быть до конца уверенным.
