— Как раз сегодня днем я рассказывала леди Лессингем о вашем интересе к испанской культуре, сэр. Мы чудесно побеседовали о картинах в Прадо. Как бы мне хотелось своими глазами увидеть «Сон Иакова» Риберы и «Поклонение волхвов» Веласкеса! Говорят, это одна из его самых великолепных работ. — Аурелия тоскливо вздохнула и посмотрела на графиню. — Разумеется, леди Лессингем там все-все видела. Она была частой гостьей в королевском дворце.
— Но недолго, увы, — печально произнесла графиня. — Только лишь до тех пор, пока тиран не выгнал короля Карлоса и его семью из его собственной страны и не посадил на трон свою марионетку. Столь многие из нас были вынуждены бежать с родины. — Она промокнула глаза кружевным платочком.
— Право же, мэм, мы все вам очень сочувствуем, — произнес Гревилл своим самым теплым и задушевным голосом. — Должно быть, очень больно оказаться изгнанником.
— Ах, если бы вы только знали, сэр Гревилл, — снова вздохнула донна Бернардина. — Я каждый день оплакиваю мою страну. Разве не так, милорд? — обратилась она к мужу.
— Да, моя дорогая. Но вы много делаете для своих соотечественников.
Плечи графини выпрямились, а слезы исчезли.
— Да, верно, нужно делать то, что можешь, для тех, кому еще хуже, чем тебе, вы согласны, леди Фолконер?
— Разумеется, — согласилась Аурелия. — Я уверена, что вы поддерживаете таких несчастных собственным мужеством.
— Мне хочется так думать, — сказала графиня. — Правда Ли, сэр Гревилл, что вы разделяете интерес вашей жены к испанской культуре и к нашему искусству? Леди Фолконер очень хорошо осведомлена.
Гревилл кинул на Аурелию веселый короткий взгляд и ответил:
— Мне ли этого не знать, мэм. Моя жена — настоящий, синий чулок!
— Я бы так не сказала, — промурлыкала Аурелия. — Ваши знания далеко превосходят мои, муж мой. Вы так эрудированны! Ваши познания могут только посрамить обрывки моих.
— Вы просто обязаны прийти ко мне на суаре в пятницу! — объявила графиня. — Только сегодня днем я рассказывала леди Фолконер, что устраиваю эти небольшие вечера, чтобы собрать вместе моих друзей. Мы находим друг у друга поддержку и утешение, а кроме того, ведем интересные дискуссии, иногда немного музицируем… Я уверена, вам обоим это понравится. Прошу вас, скажите, что я могу на вас рассчитывать.
— Это доставит нам огромное удовольствие, леди Лессингем, — поклонился Гревилл.
— Стало быть, в восемь часов. — Она улыбнулась, протянула руку мужу и пошла танцевать.
— Что ж, все, что требовалось, мы здесь выполнили. Пора возвращаться домой, — пробормотал Гревилл.
— Я должна попрощаться с Корнелией и Дэвидом, — возразила Аурелия. — Если мы сейчас исчезнем, это будет просто верхом неучтивости.
— В таком случае, где они? — Гревилл окинул взглядом зал. — А, вон там, около дверей, ведущих к карточным столам. — Он взял Аурелию под руку и быстро пошел сквозь толпу. — Корнелия, добрый вечер. Бонем… что, уже надоело играть в карты?
Гарри поморщился:
— Какой интерес играть на гроши? — Он поцеловал Аурелию в щеку. — Выглядишь просто блестяще, Аурелия.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Ты всегда умеешь польстить, Гарри.
— Клевета! — ответил тот.
Гревилл вслушивался в их легкое подшучивание, красноречиво говорящее о долгой и крепкой дружбе, и думал, что у Аурелии есть дар дружить. Гревилл никогда и ни с кем, даже с Фредериком (а тот был его самым близким другом) не достигал такой степени искренности и откровенности. Слишком многое было поставлено на карту.
Но иногда он приближался к этому с Аурелией. И с каждым разом понимал, что ему все сложнее и сложнее держаться от нее на расстоянии.
Глава 17
— Похоже, у нас нет выбора, как только признать, что Аспида они вычислили, — произнес Саймон, упершись подбородком в сцепленные ладони и устало вздыхая. — Крайне досадно.
— Это было неизбежно — раньше или позже, — заметил Гревилл, без устали расхаживая по кабинету. — Но это значит, что нужно полностью менять направление операции. Мне придется нейтрализовать Васкеса раньше, чем он до меня доберется.
Саймон кивнул:
— Можешь привлечь кого угодно для помощи. А как насчет Аурелии?
— Под моей крышей она в относительной безопасности. Если они захотят воспользоваться ею, как способом добраться до меня, то найдут ее в любом месте, куда бы мы ее ни спрятали. — Он не стал добавлять, что у него не будет ни минуты покоя, если Аурелия окажется не под его непосредственной защитой.
— И это, не говоря о том, что нам будет сложно объяснить ее исчезновение, — согласился Саймон. — Мы же не хотим, чтобы нам начали задавать неудобные вопросы?
— Вот именно. — Гревилл резко остановился. — Я буду продолжать так, как мы планировали. Познакомлюсь с Васкесом и подожду, пока он не устроит мне ловушку… надеюсь, такую, через которую я смогу перепрыгнуть самостоятельно, — добавил он с мрачной усмешкой.
Саймон серьезно посмотрел на него:
— Мы не можем позволить тебе попасть в лапы инквизиции, Гревилл. Ты знаешь слишком много, и никто не в силах противостоять их способам убеждения.
— Не бойся, Саймон. Я, скорее сам упаду на собственный меч. — Гревилл произнес это легким тоном, но глаза его превратились в черные дыры без капли света.
Саймон Грант просто кивнул в ответ, и Гревилл повернулся к двери.
— Докладывай мне ежедневно, Гревилл. Тот поднял руку в знак согласия.
— Отправь парочку надежных людей, чтобы следили за моим домом и за номером четырнадцать по Адамс-роу.
— Будет сделано тотчас же.
Гревилл кивнул и вышел. Возвращаясь на Саут-Одли-стрит, он правил коляской в глубокой задумчивости. Положение ничуть не хуже, чем многие другие, в которые он попадал раньше, но тогда ему не приходилось ни о ком тревожиться, поэтому сейчас думать о собственной безопасности намного, сложнее.
Он оставил коляску на попечение грума и вошел в дом. Моркомба нигде видно не было, но Джемми — красавчик в новой ливрее — услышал, что открывается дверь, и выбежал откуда-то из глубины дома.
— Добрый вечер, сэр. — Юноша подергал себя за жилет. — Леди Фарн… я хотел сказать, леди Фолконер в библиотеке. Принести вам чего-нибудь, сэр?
Гревилл улыбнулся при виде такого рвения. Юноша стремился выполнять свои новые обязанности с таким же пылом, с каким утка стремится к воде.
— Пожалуйста, проследи, чтобы все графины были полны вином, Джемми. — Гревилл протянул ему шляпу, кнут и перчатки и направился в библиотеку, расположенную в задней половине дома.
Дверь была слегка приоткрыта. Он тихонько толкнул ее и остановился на пороге. Его не заметил никто, кроме Лиры, но и та, зная, что с этой стороны никакой угрозы нет, лишь стрельнула в него глазом. Аурелия сидела за бюро и писала письмо. Лира лежала у ее ног, а Фрэнни, согнувшись над грифельной доской, старательно выводила кусочком мела буквы алфавита.
