— Ну, вы как хотите, а я пошла представляться королю, — отрезала Порция, ехидно улыбнулась и выплыла из-за розового куста.
Брайан Морс, укрывшись поглубже в коридоре, не спускал глаз с графини Ротбери, решительно двигавшейся в сторону троих собеседников. Тонкие губы злобно поджались, а в маленьких темных глазках загорелась ненависть. Надо же, эта незаконнорожденная выскочка сумела втереться в высший свет! И никому здесь, похоже, нет дела до того, что ее муженек столько лет оставался пртчей во языцех, самым отчаянным головорезом и бандитом с большой дорога, сыном подлого изменника. Мало того — граф Ротбери умудрился стать немаловажной персоной в мирных переговорах, имея влияние и на ту, и на другую сторону. А это тощее веснушчатое пугало даже не потрудилось научиться вести себя прилично, и теперь ее выходки снисходительно называют очаровательной эксцентричностью…
Но он, Брайан Морс, ничего не собирается спускать этой «леди Ротбери». О нет, его месть еще впереди! Пусть они с Оливией пеняют на себя. И его холодный взгляд скользнул по фигуре отчима. На этого типа у Брайана также имелся зуб, и немалый. Наверняка та гадость, которой Брайан отравился в замке Грэнвилл, на совести маркиза! Ему, видите ли, неловко было держать у себя под крышей роялиста, и он избрал самый подлый и унизительный способ заставить его уехать. Нет, не на такого напал: Брайан обид не забывает!
Морс развернулся и скрылся в холодном сумраке коридора.
Порция приблизилась к троим мужчинам своей обычной стремительной походкой. При виде Руфуса уголки ее губ, как всегда, приподнялись в улыбке. Он почти не изменился с тех пор, как его восстановили в правах на наследство. Граф Ротбери по-прежнему предпочитал облачаться в простое темное платье человека труда, а рыжие волосы были острижены очень коротко — в отличие от длинных завитых локонов придворных щеголей и самого короля. Он не тратил время на расшаркивания и поклоны, звавшиеся придворным этикетом, и подчас его манеры выглядели почти грубо. Судя по тому, какая кислая мина сложилась на монаршем лице, в эту минуту Руфус как раз излагал Карлу одну из своих доморощенных простых истин, с которыми так трудно было мириться упрямому и заносчивому сюзерену.
При ее приближении все трое обернулись. Порция склонилась в почтительном поклоне, а Руфус представил ее. Карл пробурчал что-то, отдаленно напоминавшее приветствие, однако все еще выглядел раздраженным. Что ни в коей мере не беспокоило Руфуса. Малютка у него на руках громко засмеялась при виде матери и требовательно протянула к ней свои пухлые ручки.
— Ах, Ева, какая же ты изменница! — ласково упрекнул дочку Руфус и отдал ее Порции.
Порция чмокнула ребенка в щечку, и девочка весело заверещала, вцепившись матери в волосы.
— Я еще должен обсудить все это с моими советниками, — буркнул Карл, явно не желая продолжать разговор. — Ротбери, Грэнвилл, леди Ротбери, желаю вам приятно провести день. — Он небрежно кивнул на прощание и удалился, не обращая внимания на почтительные поклоны мужчин и глубокий реверанс Порции.
— А я-то думала, что это вы его советники, — нахмурилась Порция.
— Только до той поры, пока наши советы радуют слух его величества, — сардонически улыбнулся Руфус. Като с необычной для него рассеянностью покачал головой.
— Порция, а где Оливия и Фиби? Нам надо поспешить в Кливден. Мне только что сообщили, что Диане стало хуже.
— Мне ее очень жаль, — искренне заверила Порция. Она не питала особой любви к этой женщине, но и не держала на нее зла и не хотела, чтобы та страдала. Диана вот уже несколько недель была очень больна и оставалась в особняке Като неподалеку от Лондона, тогда как ее младшая сестра и падчерица сопровождали маркиза в Аксбридж, где в приподнятой, чуть ли не праздничной атмосфере шли мирные переговоры. Вот уж воистину человек предполагает, а Господь располагает.
— Ей не помогают никакие лекарства. — Като задумчиво теребил подбородок. — Доктор говорит, что она слабеет на глазах.
— Оливия с Фиби вон там, возле роз. — Порция махнула рукой в сторону лужайки. — Они ни за что не хотели выходить, боялись, что это неприлично.
— Ну а ты, естественно, не нашла ничего неприличного в том, чтобы запросто явиться пред монаршие очи, — с лукавой улыбкой заметил Руфус.
— Совсем напротив — я полагала своим долгом соблюсти приличия и избавить тебя от Евы. Болтать с королем, качая на руках своего младенца, — вот это уж действительно верх неприличия! — запальчиво возразила Порция.
— С вашего позволения… — Като нетерпеливо двинулся в сторону розового куста, слишком занятый собственными заботами, чтобы обращать внимание на милую пикировку.
Руфус посмотрел на противоположный край дворика и тревожно нахмурился.
— Ты не заметила, кто торчал там в коридоре все это время?
— Ну как же, я отлично заметила навозного жука. — Порция поднесла к губам детскую ручку и поцеловала розовые пальчики. Малышка завизжала от счастья.
— Ничего не понимаю, — еще больше нахмурился Руфус.
— Это был Брайан Морс, приемный сын Като, — пояснила Порция. — Оливия боится его как огня. Она и сама не знает толком отчего, но он постоянно дразнит ее и издевается. Совершенно отвратительный тип. — И Порция таинственно улыбнулась своим воспоминаниям. — Мы позаботились о его весьма поспешном и даже унизительном отбытии из замка Грэнвилл. И он наверняка так и лопается от желания отомстить.
— Понятно. — Руфус задумался. Этот молчаливый соглядатай будил в нем какую-то смутную тревогу. Пожалуй, стоит самому получше разведать все о мистере Морсе. В следующую минуту его лицо разгладилось и он лукаво обратился к Порции:
— Пожалуй, тебе пора переодеться в штаны!
— Ох, тебе что, не нравится мое платье? — И Порция принялась разглядывать свой туалет из бледно-зеленого шелка. — А мне оно показалось таким милым…
— О да, оно очень милое, — заверил Руфус. — Но мне ты больше нравишься в штанах.
Зеленые глаза Порции полыхнули пламенем в ответ на откровенно чувственный тон мужа.
— Даже я не посмею натянуть штаны в присутствии короля!
— Нет, но ведь больше нам это присутствие не грозит! Я сделал здесь все, на что был способен. Этот человек упрям, как бык. И не станет заключать мир на условиях, предложенных Кромвелем.
— Значит, война не закончена?
— По-видимому. — Руфус сердито тряхнул головой. — Однако я решил, что с меня довольно. И собираюсь посвятить ближайшие месяцы восстановлению отцовского дома, воспитанию детей и… — он многозначительно умолк и прижал палец к ее губам, — …занятиям любовью с непутевым утенком, доставшимся мне в жены.
Его глаза, сверкая от возбуждения, поймали игривый взгляд раскосых зеленых глаз. Порция невольно вздрогнула и затаила дыхание, ожидая поцелуя, полного страсти и дивных обещаний, и на долгий, бесконечный миг их закружил волшебный вихрь, и во всем мире остались лишь они двое. А Порция в который уже раз подумала, что ее сердце, ее тело и сама душа принадлежат этому прекрасному человеку — так же как принадлежит ей отныне он сам.
