Под этим безжалостным взором у Уилла пересохло в горле. Видимо, от него ожидали какой-то ответ, но все мысли разбежались, и оь не знал, что сказать.
А Руфус нетерпеливо барабанил по каминной полке, отбивая короткими твердыми ногтями какой-то неуловимый ритм, — словмо затаившийся в засаде хищник, готовый броситься на Уилла. Наконец он негромко промолвил:
— Предположительно Грэнвилл пустит в дело и свой собственный капитал.
— Ну да, я тоже так предполагаю. — Уилл даже сморщился, добросовестно пытаясь найти наконец ответ, ожидаемый его братом. — Он же сам собирает ополчение, а это наверняка обошлось недешево. А если маркиз еще и собирается изготовлять оружие…
— Да, не трудно догадаться, что Като постарается поскорее прибрать к рукам все, что можно еще выжать из окрестных земель, — процедил Руфус, и теперь его голосом впору было растворять золото вместо царской водки. У Уилла глаза полезли на лоб — он наконец-то понял!
— Ты… ты считаешь, он посмеет обобрать Ротбери?!
Хотя Руфус устремил свой взгляд куда-то в пространство, его младший родственник невольно поежился — такая смертельная ненависть пылала на дне холодных голубых озер.
— А почему бы и нет? — все так же язвительно проронил Декатур. — Почему бы и нет? — Он резко повернулся к столу и в бешенстве пнул тяжелый стул, который с грохотом отлетел на свое место у стены. — Като Грэнвиллу поручено опекунство над землями Ротбери. Почему бы не воспользоваться доходом с этих земель на пользу своему делу?
Уиллу нечасто приходилось видеть вошедшие в поговорки приступы бешенства у своего старшего брата — Руфус уже давно научился держать в узде свой темперамент. Однако в эту минуту Уилл понимал, что Декатур вот-вот сорвется, и понимал почему.
— Но ведь его назначили опекуном именем короля, — несмело возразил он. — Не может же он теперь обратить это преимущество против короны!
— А почему бы и нет? — громыхнул Руфус. — Он и так проявил себя изменником, лжецом и трусом! Он нарушил вассальную клятву и изменил своему сюзерену! Разве у такого может сохраниться понятие о чести? Не будь наивным!— Декатур метался, как тигр в клетке, и Уиллу показалось, что просторная комната удивительным образом сжалась, пытаясь удержать в себе этого неистового человека, наделенного столь пламенным духом.
Внезапно Руфус сжал кулаки и так грохнул по столу, что задребезжали стоявшие на полке кувшины и горшки. И хотя Уилл отлично понимал, что ярость взрыва направлена вовсе не на него, у бедняги возникло отчаянное желание незаметно убраться подальше.
— Я этого не допущу! — отрезал Руфус, и на сей раз его яростный, решительный голос был подобен заточенному клинку. — Этот выродок не сможет воспользоваться богатствами Ротбери. Я сам отдам их королю. А когда Грэнвилл сгребет под себя все, что сумеет, я отниму у него и эти сокровища. Я завладею каждой серебряной монетой, каждой золотой гинеей, каждым самоцветом, каждой свинцовой пулей и окованной сталью пикой, которые он сумеет собрать. И все это я отдам королю.
Уилл совсем растерялся — надо ли ему что-то сказать? Вроде бы кузен обращался вовсе не к нему: такая вот еле слышная, яростная клятва обычно дается самому себе. Но и молчать Уилл тоже больше не мог. Он нерешительно нарушил неловкое молчание.
— Как?
Руфус вернулся к столу, только теперь его глаза светились жизнью, а в движениях мощной фигуры больше не угадывалось яростное напряжение.
— Уилл, я составил такой отвратительный и коварный план, который сделал бы честь самому Като Грэнвиллу! — Он решительно осушил до дна свою кружку, прежде чем ухватить за ушко глиняный сосуд, стоявший на полке, и зубами вынуть из горлышка затычку. — Ну что, ты мужчина или нет? — лукаво спросил Декатур у брата, взмахнув кувшином, — судя по всему, имея в виду стойкость Уилла к спиртному. В кувшине хранилась шотландская ячменная водка такой крепости, что запросто могла бы свалить под стол взрослого мужчину.
Уилл решительно толкнул вперед свою кружку, и Руфус наполнил ее до половины.
— У тебя пока маловато опыта, малыш, чтобы выдержать больше, — пояснил он, уселся на край стола и сделал добрый глоток прямо из кувшина, который поставил рядом. — Итак, прикинь, что для Като Грэнвилла дороже всего на свете? — мохнатая рыжая бровь выразительно поползла вверх. Уилл опасливо пригубил из своей кружки.
— Понятия не имею. Откуда мне знать?
— У него есть дочь, — задумчиво пробасил Руфус. — На самом деле у него их целых три… У него есть красавица жена… — И он уставился на Уилла, все так же вопросительно приподняв бровь.
Тот сидел дурак дураком, однако вполне справедливо полагал, что это состояние вызвано не только парами спиртного. Весь вечер Руфус говорил загадками. Уилл почел за благо промолчать, ожидая, что же брат скажет дальше.
— Это же так просто, малыш, — заявил Руфус, взяв в руки кувшин. — Като отдаст мне весь доход с Ротбери в обмен на свою старшую дочь. — И он надолго приложился к водке, следя за тем, как меняется лицо Уилла, до которого дошла наконец суть ужасного плана.
— Заложница… Ты захватишь девочку ради выкупа, как заложницу?..
— Именно! — Руфус отставил кувшин и вытер губы ладонью. — Для обмена на доход с Ротбери — земель, которые должны быть моими по праву! Его отец предал моего ради этих самых земель, и вот теперь я выторгую их обратно за ту монету, от которой Като не посмеет отказаться. Эти земли мои, Уилл! — с диким пылом выдохнул он. — Мои!!! И я не буду сидеть сложа руки, пока эта грязная крыса Грэнвилл собирается обратить их себе на пользу!
Уилл проглотил содержимое своей кружки одним махом и зашелся в неистовом кашле; из глаз и из носа текло, а внутренности жгло, как огнем. Руфус осторожно похлопал брата по спине.
— Маленькими глотками, Уилл, маленькими глотками, — приговаривал Декатур, в его веселом голосе не осталось и следа прежней ярости. Уилл поднял полные слез глаза.
— И как же ты намерен все устроить?
— Я пока и сам не знаю, но рано или поздно у меня появится идея. Ну а теперь ступай-ка ты ужинать. Мне еще многое надо обдумать.
И Уилл послушно оставил кузена наедине с мыслями и кувшином водки. Руфус поворошил поленья в очаге и присел рядом. От выпитого по всему телу пошло приятное тепло и расслабленность, но это не утихомирило пылавший ненавистью рассудок. Из всех свалившихся на него несправедливостей самым тяжким казалось то, что злокозненному маркизу Грэнвиллу доверили опекунство над поверженным в прах, разоренным Ротбери — как бы в насмешку над некогда гордым и грозным родом. Но и этого оказалось мало. Теперь Като замыслил новое, окончательное унижение. Он собрался воспользоваться богатствами Ротбери, чтобы подлить масла в полыхавший в стране пожар гражданской войны.
Руфус то и дело старательно прикладывался к кувшину, следя за тем, как угасает огонь в очаге — подобно тому, как угасала его ярость. На место неистовому гневу пришел холодный расчет и неторопливость. И когда наконец граф Ротбери поставил на полку почти пустой кувшин и направился наверх, в спальню, в его голове созрел совершенно подробный и четкий план действий. Во время вылазки в замок Грэнвилл он успел выяснить немало чрезвычайно полезных подробностей.
