— Эге, видать, скучно ему было одному-то в кровати? — по-простецки лоинтересовался Джозеф.
— Это вовсе не то, о чем ты подумал, — фыркнула Порция. Она реиплельно скинула одеяло и опустила ноги на пол. — Лорд Ротбери держал меня в плену у себя на постели, потому что боялся, что я сбегу снова.
— Ага, ага, я слыхал кой-чего краем уха, — закивал Джозеф. — Что пропали Бертрамовы сани и прочее. Вот уж кто разозлился нынче утром — так это он. Шутка ли — ворочать их вверх по реке, да с поклажей, ..
— Ах-ах, как бы мне не забыть перед ним извиниться, — ехидно улыбнулась Порция. — В мои намерения никак не входило причинять излишнее беспокойство здешней шайке головорезов.
— Видать, кой-кого нынче угораздило встать не с той ноги, — добродушно проворчал Джозеф. — А вы умойтесь как следует — глядишь, и полегчает. — Он вернулся к тазу и налил теплой воды. — Я тут припас еще кусок хорошего лавандового мыла. — Он выжидательно уставился на Порцию.
— Я не собираюсь раздеваться перед тобой, — отвечала та. — Или твой хозяин велел вообще не спускать с меня глаз?
— Боже вас упаси, малышка, да разве хозяин такое скажет? А меня вам нечего бояться. Уж я-то повидал всякого на своем веку — и не таких, как вы. — Джозеф добродушно хмыкнул и направился вниз. — Вы ж, поди, как воробей, маленькая да тощенькая?
— Чрезвычайно, — подтвердила Порция и развязала тесемки ночной рубашки. Внизу грохнула дверь, и дом огласился детским плачем, сквозь который прорвался голос Декатура:
— Джозеф?
— Я здесь, милорд. Что это за кошачий концерт? — Старик поспешил на кухню, где Руфус опустил сыновей на пол, но по-прежнему держал их за шиворот.
— Этих детей нужно как следует отмыть, — объяснил Руфус. — Ты подержи Тоби, пока я сдеру с Люка эти грязные тряпки.
Порция слушала и не верила своим ушам. Он что, окончательно спятил или совершенно лишен сострадания? Перегнувшись через лестницу, пленница крикнула:
— Ради Бога, Декатур, разве можно их сейчас мыть? В такой-то холод? Это просто жестоко!
Руфус, не выпуская из рук малышей, двинулся к лестнице. Его взгляд натолкнулся на голые ноги и худые бледные икры.
— Ты все еще не оделась?
— От моего платья остались одни лохмотья, и все благодаря тебе. — Порция поспешно отскочила от лестницы, стащила с кровати одеяло, закуталась в него, как в тогу, и начала спускаться. Мальчишки приумолкли и уставились на это явление с явной надеждой.
— В такой холод нас мыть нельзя, — заявил Тоби. — Вот она так сказала.
— Еще бы мне не сказать, — подтвердила Порция. — Надо же до такого додуматься! Господи, да ведь январь на дворе!
— Это еще не повод для обвинений, — отрезал Руфус со смесью раздражения и упрямства.
— Ты имеешь в виду жестокость? — Порция хладнокровно смерила его взглядом с головы до ног. — Уверяю вас, милорд, что мой опыт пребывания в этом воровском притоне говорит как раз об обратном. А при одной мысли о том, что подобное, с позволения сказать, гостеприимство, ожидало бедную Оливию, мне просто хочется вырвать у вас сердце!
— Ладно, Порция, не будем дальше развивать эту тему. — Руфус невольно ослабил хватку и выпустил сыновей. — Никто и не думал обращаться с тобой жестоко, что бы ты там себе ни вообразила. И что бы ни говорил твой опыт, не смей встревать в воспитание моих сыновей. Ты все равно в этом ничего не смыслишь. Хотя, конечно, на улице их сейчас мыть не стоит. Я просто не сообразил. Обычно я их окатываю водой из ведра, когда они становятся слишком грязными.
Голубые глаза предостерегающе сверкнули.
— Да уж, чистыми их вряд ли назовешь, — критически глянула на малышей Порция. — Как бы мало я ни смыслила в воспитании детей, их можно было бы отмыть в ванне или каком-нибудь корыте.
— Они же будут вырываться, — уже вполне миролюбиво сообщил Руфус. — И после такого купания в кухне можно будет плавать.
Порция едва не расхохоталась. Подумать только — Руфус Декатур, гроза окрестных гор, спасовал перед парой малышей! Она уселась на нижней ступеньке, опираясь подбородком на ладони.
— А если снять с них грязную одежду, обтереть влажной губкой и одеты во все свежее — может, они станут немного чище?
— Давай заключим сделку, — после минутного размышления предложил Руфус. — Если вы с Джозефом обещаете оттереть мне эту парочку, я раздобуду тебе новую одежду. По рукам?
Порция оценивающе взглянула на мальчишек, которые потихоньку подбирались к задней двери в надежде смыться через нее при малейшей угрозе.
— По-моему, ты слишком многого хочешь, — заявила она.
— Как тебе будет угодно. Разгуливай целый день в одеяле, — беззаботно отвечал Руфус. — Если подумать, мне от этого только лучше. Буду уверен, что ты не посмеешь сунуться наружу и выкинуть очередную шутку. Предложение отменяется.
— Ты просто наглый и бессовестный сукин сын! — прошипела Порция, запоздало сообразив, что они снова оказались на грани вспышки.
— Эй, попридержите-ка язык! — вмешался Джозеф, моментально утратив свою обычную невозмутимость. — У нас не принято таким манером разговаривать с хозяином!
— Ах, но ведь гордая мисс Уорт не признает над собой никаких хозяев, — издевательски промолвил Руфус. — Это верно? — Рыжая бровь выразительно поползла вверх. — Верно? — повторил он.
— Я до сих пор не встречала человека, достойного носить такой титул, — колко отвечала она, собираясь вернуться наверх. — И вряд ли вообще встречу… в этой жизни.
Руфус одним неуловимым движением оказался рядом, подхватил ее за талию и вернул на место. С добродушной улыбкой он заглянул в пылавшее гневом лицо.
— Перестань, Порция, я же пошутил. Мне правда нужна помощь. Вы с Джозефом управитесь с мальчишками, а я подыщу тебе новую одежду. Посмотри, какое чудесное утро — разве стоит портить его новой ссорой? Лучше давай проедемся по деревне, и я покажу тебе окрестности.
Такой неожиданный поворот событий на миг лишил Порцию языка. Она ошарашенно разглядывала живые голубые глаза и мягкую, едва ли не ласковую улыбку.
— Договорились?
И Руфус прижал палец к ее веснушчатому носу.
Черт побери, до чего же она его ненавидит! Он снова вертит ею как пожелает, с небрежностью и уверенностью типа, привыкшего ко всеобщему подчинению. Ну как он мог догадаться, что от одного его прикосновения у Порции захватывает дух? Весь ее гнев, вся обида моментально испаряется, стоит ему улыбнуться вот так, как будто он знает обо всем на свете, и в частности о том, что с ней творится. Однако это правда — он видит ее насквозь и пользуется этим не стесняясь.
Излучаемая им властность, само его присутствие каким-то образом вынуждают Порцию подчиняться, пусть даже вопреки здравому смыслу.
Но вот Руфус отпустил ее плечи, и Порция отшатнулась, держа руки так, как будто собиралась от чего-то отбиваться.
