– На чьей ты стороне? – прошептала Пиппа, пристально глядя на него.
– О нет, – покачал головой Лайонел, – все гораздо сложнее, чем просто принять чью-то сторону, любимая. Твой брат играет в те же игры, но ему ты веришь.
– У меня на это есть веские причины, – парировала она. – Прости, но пока ты ничем не доказал своей преданности мне. Да, мы любили и вожделели друг друга. Наслаждались друг другом. И я всей душой желала бы, чтобы этого было достаточно для взаимного доверия. Не получается…
Она пожала плечами, и от этого горестного, бессильного жеста ему захотелось плакать.
– Подумай хорошенько, Пиппа. Все не так уж плохо, как кажется.
Лайонел поднес к губам ее ледяные руки, подул на кончики пальцев.
– Я позабочусь о тебе. Всегда буду рядом. Разве это так ужасно?
Он погладил ее ладони и улыбнулся. Той улыбкой, которая неизменно обезоруживала Пиппу своей теплотой и уверенностью.
– Ни любопытных глаз, ни даже неуместного вмешательства мужа, который мог бы возражать против наших свиданий.
– Но почему Стюарт готов согласиться с такой унизительной ситуацией?
– Он очень уязвим, Пиппа, – объяснил Лайонел, тщательно подбирая слова. – Ты открыла его тайну. Что, если это удастся кому-то другому? Он скорее всего перепуган и не посмеет раскачивать лодку.
Пиппа медленно кивнула. В случае разоблачения последствия для Стюарта и его любовника будут гибельными. Трудно даже вообразить, что им грозит!
– Я не считала его трусом, – вздохнула она, явно смирившись со столь разительными переменами в муже. Чуть подавшись вперед, она сменила тему: – И ты ничего не скажешь мне об этих таинственных играх?
– Еще рано.
– А потом?
Сама мысль о том, чтобы сказать ей правду, была совершенно недопустимой. Нет, он найдет способ переправить ее и ребенка в безопасное место, не открыв весь ужас того, что с ней сделали. Он обязан ее спасти.
Пиппа с тревогой искала ответа, всматриваясь в его лицо, но не могла найти. Оно совершенно ничего не выражало, как всегда, когда он уносился думами куда-то далеко.
– Где ты? – не выдержала она. – Куда ты пропал?
– Никуда, любимая, – заверил Лайонел, покачав головой. – Я здесь, с тобой.
Пиппа откинулась спиной на подоконник, но рук не отняла.
У всех есть грехи на душе. Мрачные тайны. Можно ли требовать от Лайонела, чтобы тот исповедался во всех грехах и мрачных тайнах, лишь бы добиться ее доверия? Они знакомы так недолго. Знают друг о друге так немного. Может, доверие приходит со временем? И они не смогут ничего достичь без борьбы, усилий, взаимного компромисса?
– И да, и нет, – едва заметно улыбнулась она. – И поскольку теперь нам разрешено проводить вдвоем почти все время, причем, заметь, на вполне законных основаниях, не можем мы хотя бы часть этого самого времени оставаться без одежды?
Лайонел рассмеялся.
– Я в этом уверен! – воскликнул он, отпустив ее руки и вставая. – У меня есть предложение, которое, надеюсь, тебе понравится!
– Какое именно?
Жизнь, похоже, возвращалась к ней. Вместе с теплом. Руки горели в тех местах, где он их касался. Кровь снова сильно пульсировала в венах.
– Не хочешь приехать ко мне на ужин? – осведомился он, не сводя с нее глаз. – Моя воспитанница просто чахнет без общества, и.я подумал: что, если тебе захочется узнать обо мне побольше, а нам обоим побыть вместе в более обыденной обстановке?
– Твоя воспитанница? – поразилась Пиппа.
Донья Луиза де лос Велес из дома Мендоса, – пояснил он. – Живя в Севилье, я хорошо знал ее родителей. Она отказалась от замужества со стариком, и, чтобы отвлечь Луизу и предотвратить возможный скандал, я привез ее вместе с дуэньей в Англию. В общем, она спокойная милая девушка, но умирает от скуки, а я прискорбно пренебрегал своими обязанностями…
В дверь постучали, и Лайонел раздраженно нахмурился.
– Кто там? – спросила Пиппа, поднимаясь.
– Робин.
– Как вовремя, – пробормотал Лайонел себе под нос. Пиппа понятия не имела, что это значит, но торопливо пошла к двери. Робин стиснул ее в медвежьих объятиях.
– Я только что встретил Стюарта. Что за странную историю он рассказывает?
Робин переступил порог и остановился при виде Лайонела.
– Я не знал, что вы еще здесь, А» холодно бросил он, обнимая Пиппу за плечи. – Предполагал, что, передав приказ, вы найдете в себе довольно порядочности, чтобы оставить мою сестру в покое.
– Это было бы весьма затруднительно, лорд Робин, – мягко ответил Лайонел. – И поскольку их величества поручили мне заботу о благополучии вашей сестры, меня теперь чаще будут видеть в ее обществе.
Робин искоса глянул на Пиппу. К его удивлению, она вовсе не казалась рассерженной или обиженной спокойным заявлением Аштона.
– Все верно, Робин, – кивнула она. – Суди сам. Пиппа вручила ему приказ Филиппа и выступила из оберегающего кольца его рук.
Прочтя приказ, Робин с гримасой отвращения швырнул пергамент на стол.
– Почему они так поступают с тобой?
Вопрос, однако, был адресован скорее Лайонелу, чем сестре.
Пиппа пожала плечами.
– Лайонел… Мистер Аштон… предполагает, что Мария боится, будто моя беременность отвлечет внимание от ее собственной. – Коротко рассмеявшись, она добавила: – Страхи ее величества абсурдны. Она носит наследника трона, тогда как я – всего лишь дитя виконта. Но у Марии, как нам известно, свои причуды. И я боюсь, что она просто ищет возможности еще сильнее наказать меня за верность Елизавете.
Робин, поразмыслив, обратился к Лайонелу:
– Все именно так и есть?
– Вполне возможно, – кивнул тот. Он стоял у незажженного камина, опершись о каминную доску и поставив ногу в сапоге на решетку. Рука засунута за борт камзола, пальцы трогают тонкий пакет с письмами из Фландрии, которые он так и не прочел.
– Но это не объясняет, почему моему отцу с семьей запрещено появляться в Лондоне и почему моей сестре отказывают В материнской заботе в такое время, – буркнул Робин. Он стоял в вызывающей позе, скрестив руки на груди. Лицо раскраснелось от гнева и обиды за Пиппу, в ярко-голубых глазах светилось недоумение. – Это неоправданно жестокое наказание!
– Возможно, – согласился Лайонел. – Но вместе мы в силах дать вашей сестре заботу и защиту, в которой она нуждается.
– А как насчет ее мужа? – взорвался Робин. – Почему не ему поручена забота о жене?
– Думаю, Филипп и Мария считают, что он будет слишком занят их делами и тревогами, чтобы иметь время для моих, – ответила Пиппа с неприкрытым сарказмом. Она снова села у окна, задумчиво отбивая ритм веером из слоновой кости по каменному подоконнику.
