Робин рассеянно погладил шелковистое перо на берете, лежавшем у него на коленях.
– Все гадаю, действительно ли твой приятель тот, кем кажется, – пробормотал он, наблюдая за ней так же пристально, как она за ним.
А кто из нас тот, кем кажется? – усмехнулась Пиппа не моргнув глазом. – В последнее время я сама задаюсь тем же вопросом обо всех своих знакомых. Быть честным чересчур опасно, Робин. Все мы должны притворяться… льстить… лгать… приспосабливаться к тому обществу, в котором оказываемся.
Робин не ответил и, продолжая гладить перо, уставился на черную воду.
После минутной паузы Пиппа небрежно бросила:
– Я пригласила донья Луизу навестить меня в Уайтхолле, если опекун согласится ее сопровождать.
– Неужели?
– По-моему, ты наслаждался ее обществом. Робин пожал плечами.
– Не считаешь, что она слишком молода для тебя?
– Пиппа, что за вздор?! – взорвался наконец Робин.
– Какою мерою мерите, такой и вам отмерится, братец, – ухмыльнулась она. – Ты допрашивал меня насчет Лайонела и при этом строил всяческие предположения. Я просто следую твоему примеру.
Пять минут назад Робин мучился вопросом, не стоит ли раскрыть сестре свою тайну, но сейчас с раздражением решил, что она не заслуживает его откровенности, как бы ее ни позабавила история его знакомства с Луизой. Он оставит рассказ до другого раза, когда не будет так занят собственными раздумьями.
Он снова и снова воскрешал в памяти беседу с Аштоном в гостиной. Пытаясь найти тему для разговора, он похвалил необычные шахматы из слоновой кости, где каждая фигурка представляла собой какое-нибудь насекомое. Особенно ему понравились королева – великолепно вырезанная пчела – и король – гигантский жук-рогач. Именно Аштон привлек его внимание к пешкам, показавшимся сначала обыкновенными шмелями. Но хозяин подчеркнуто многозначительно объяснил, что это скарабеи. Египетские скарабеи.
Это и был пароль, известный только сторонникам Елизаветы. Или не только? Может, о нем уже проведал враг, решившийся использовать его, чтобы определить предателей интересов королевы?
Робин был уверен, что сумел не выказать никакой реакции и остаться внешне безразличным. С его губ не сорвался ответный пароль. Но теперь следует немедленно потолковать с де Ноайем. Если в их ряды затесался изменник, нужно предупредить Елизавету и Томаса Перри.
– Не могла бы ты вернуться во дворец одна? – резко спросил он.
– Почему? – Пиппа, внезапно став серьезной, подалась вперед. Куда девался насмешливый огонек в глазах?! – Что-то случилось?
– Пока не знаю. Мне необходимо повидаться с де Ноайем. Его причал как раз перед Уайтхоллом. Я бы хотел выйти там.
– Это имеет отношение к сегодняшнему вечеру? – допытывалась она.
Робин поколебался. Пиппа так же предана Елизавете, как и все остальные его друзья, и рисковала ничуть не меньше. Но сейчас она каким-то образом связана с Лайонелом Аштоном, и Робин уже не знал, имеет ли право на откровенность.
– Ты считаешь, что Лайонел не тот, кем притворяется? – не отставала Пиппа, хватая его за руку.
– Не знаю. А ты как думаешь?
Пиппа выпрямилась. Не предаст ли она доверие Лайонела, признавшегося, что играет в некие тайные игры?
– Ты скорее всего прав, – вздохнула она. – Но я не знаю, кто он на самом деле.
Робин кивнул. Что бы там ни было между Пиппой и Аштоном, на безусловную честность сестры это не влияет.
– Вот и я тоже. Поэтому и хочу посекретничать с де Ноайем.
– По-моему, Лайонелу можно доверять, – очень тихо прошептала она. – Только не спрашивай, почему мне так кажется.
– На этот счет я должен иметь собственное мнение, – сурово ответил Робин.
– Да, – согласилась Пиппа. – И поэтому гадаю, так ли уж мудро просить лодочника Лайонела высадить тебя у причала французского посла.
Робин тихо присвистнул, проклиная себя за столь дурацкую ошибку. Это все Аштон виноват: совершенно сбил его с толку своими"разговорами про скарабеев.
– Ты права. Я провожу тебя до твоей спальни, а уж потом пойлу по своим делам.
Остаток пути Пиппа провела в хмуром молчании. Столь дилетантские промахи совсем не в характере Робина. Должно быть, у него имелся серьезный повод для расстройства. Недаром он даже про прекрасную Луизу забыл!
Глава 17
Гейбриел накинул на шею кожаный ремень. Лира была тяжелой, а ремень, на котором она висела, чересчур коротким и врезался в плечо. Спеша на свидание, Гейбриел не додумался как следует его поправить…
Вечерняя звезда ярко сверкала над поблескивающей серой рекой, видневшейся в конце дорожки. Гейбриел тихо напевал себе под нос мелодию, сочиненную им для Стюарта. Сегодня он сыграет ее для любовника в благословенной анонимности таверны.
Стюарт согласился провести ночь там, а не в маленькой дворцовой каморке. Гейбриел никак не мог расслабиться в этом ужасном месте. Хотя Стюарт велел установить надежный замок и крепкий засов на двери, Гейбриел нервничал и подскакивал каждый раз, когда слышал шаги в коридоре, воображая уши, прижатые к замочной скважине, взгляды, проникающие сквозь толстые дубовые доски. В таверне не было шпионов: каждый старался хранить собственные тайны.
Они поужинают в мансарде под самой крышей, той мансарде, которую Гейбриел считал своим убежищем. В отличие от Стюарта он не позволял себе думать о тех других парах, которые также пользовались этим местечком. Гейбриел знал, как оно не нравится любовнику, но для него самого это особого значения не имело. Зато там будет огонь в очаге, вино во фляжке, восковые свечи в стенных кольцах. И Гейбриел сыграет музыку своей души.
Но тут что-то ударило его в спину. Мелодия умерла на губах. Он недоуменно обернулся. Футах в двадцати стояла компания мужчин, смотревших на него злобными, налитыми кровью глазами из-под низко надвинутых шапок. Грубые лица, искривленные рты…
Один из них поднял руку, и в воздухе просвистел камень, врезавшийся Гейбриелу в плечо. Тот вскрикнул от боли. Примеру первого последовал второй. На этот раз камень попал в щеку. Теплая струйка кровь потекла из раны. На какой-то момент музыкант оцепенел, не в силах понять, что происходит.
Постепенно к группе присоединялись все новые люди, появлявшиеся из переулков и дверных проемов. И все пялились на Гейбриела голодными хищными глазами. Кто-то наклонился, чтобы подобрать камень с грязной дорожки.
Очередной снаряд поразил лиру. Гейбриел услышал, как треснуло позолоченное дерево, и этот звук привел его в чувство. Повернувшись, он бросился бежать. Помощи все равно не дождаться. Это Лондон, где на улицах правит толпа. Даже если повезет встретить случайного ночного сторожа, он все равно отведет глаза и пройдет мимо, чтобы самому не стать жертвой насилия.
