И тут раздался топот копыт. Дробный. Свист хлыста. Лайонел закрыл ладонью рот Пиппы. Она ощутила соленый вкус его пота.
Неожиданно все стихло. Преследователи остановились как раз по другую сторону изгороди.
– Похоже, они останавливались тут, – объявил чей-то голос. – Видите следы?
– Да, но потом поскакали снова, – возразил второй голос. – Мчались, словно сам дьявол висел у них на хвосте.
– Уж это точно, – с безрадостным смехом подтвердил третий. – Что там впереди?
– Да ничего такого. Скоро мы их схватим. Им просто некуда деваться.
– Давайте посмотрим.
Шаги обутых в сапоги ног. Удар хлыстом по веткам ежевики.
– Ничего не вижу.
Голос звучал едва ли не над их головами. Один из солдат вышел на поле. Пиппа открыла глаза, но увидела только зеленоватый свет, пробивавшийся сквозь покрывало сорняков, и пару сапог, стоявших на краю канавы. Сердце, казалось, застряло в горле. Луиза едва сдержала всхлип ужаса. Руки Робина крепко держали ее. Голова девушки прижималась к его груди. Она зажмурилась и стала молиться так же истово, как Бернардина над своими четками.
– Идем скорее, Джордж. Нечего зря тратить время! Они уже успели проехать несколько миль, пока мы тут прохлаждаемся, – нетерпеливо окликнул первый голос.
– Ладно, ладно! Нужно же проверить!
– Это заросли-то ежевики? – фыркнул один из его спутников. – Можно подумать, мы сюда вышли ягоды собирать!
После небольшой паузы снова послышался конский топот, постепенно затихший вдалеке.
Лайонел отпустил Пиппу и поднялся, забыв отряхнуть траву с плеч. Пиппа встала рядом.
– Я не собиралась шуметь, – сердито заметила она, намекая на его старания зажать ей рот. Потом поднялась на цыпочки и вынула из его волос пожелтевший стебель тысячелистника.
– Привычка, – спокойно ответил он без малейших признаков раскаяния. – Робин, как только они поймают коней, обязательно вернутся, и на этот раз обшарят всю округу.
– В таком случае нам немедленно нужны свежие лошади, – вставила Пиппа, оглядывая опустевшее поле с такой надеждой, будто животные могли каким-то чудом возникнуть из воздуха. Она была на удивление спокойна: голова ясная, сердце снова бьется ровно.
– У нас минут десять, не больше. Нельзя стоять посреди поля и ничего не делать, – заметил Лайонел, поднимая сбрую и мешки. – Бежим к тем деревьям. Хоть какое-то укрытие.
Он окинул Луизу долгим оценивающим взглядом. Она была белой как мел и дрожала, но глаза смотрели прямо. Никаких признаков ужаса или паники. И неудивительно: в жилах Луизы текла чистая, мужественная, кастильская кровь рода Мендоса.
– Отныне мы не можем рисковать показываться в гостиницах, – быстро заговорил он, излагая уже принятые решения. – В каждом поселении, каждой деревне отсюда до Саутгемптона нас будут ждать. Сегодня ночуем под открытым небом.
– Но все порты наверняка уже кишат шпионами, – вырвалось у Пиппы, до сих пор умудрявшейся не выказывать страха.
– Вне всякого сомнения, – согласился Лайонел, направляясь к деревьям. Пиппе показалось, что последнее соображение ничуть его не тревожит. Это и ободрило ее, и раздосадовало: обидно, когда от твоих резонных опасений отмахиваются столь снисходительно. Одно дело – сохранять здравый смысл в чрезвычайных обстоятельствах, и совсем другое – вести себя так, будто тут и беспокоиться не о чем. Если учесть, что по пятам гонится орда кровожадных, вооруженных до зубов негодяев, это кажется немного слишком оптимистичным, не так ли?
Она взвалила на плечо седельные сумки и устремилась за ним едва не бегом, чтобы не отстать. Луиза семенила рядом, а Робин замыкал шествие, каждые несколько секунд оглядываясь на дорогу.
Они добрались до небольшой березовой рощицы: весьма скудное прикрытие. Зато здесь при необходимости можно держать оборону. В такой ситуации, да еще будучи предупрежденными, он и Робин вполне способны справиться с четырьмя, хотя трудно сказать, чем это кончится. По крайней мере у них есть время и возможность оглядеться, зная, что врасплох их не застанут.
Луиза опустилась на ковер мха, раскинувшийся среди корней старой березы. Лайонел продолжал задумчиво смотреть на нее. Если люди Ренара знают, что она с ними, бедняжка никогда больше не сможет вернуться к прежней мирной жизни. Теперь ей грозит такая же опасность, как и остальным.
Робин продолжал сосредоточенно взирать на дорогу, не выпуская шпаги. Тут до Лайонела вдруг дошло, что теперь ему вовсе ни к чему так уж волноваться о будущем Луизы. Разумеется, при условии, что он сделает все, дабы она добралась до Саутгемптона живой и невредимой.
– Мы можем остаться и принять бой, – заметил Робин.
– Да, но я предпочел бы бежать. Всякое сражение требует времени, а мертвецов спрятать нелегко. Но на всякий случай давайте составим план обороны.
Они отошли, продолжая тихо беседовать.
Пиппа подтолкнула Луизу локтем и многозначительно мотнула головой куда-то вбок. Потом приложила палец к губам, и заинтригованная Луиза, встав, последовала за Пиппой на другой конец рощицы.
– Что там? – прошептала она.
– Видишь этот дым?
Пиппа ткнула пальцем в серую струйку, поднимавшуюся на фоне такого же унылого неба.
– Это ферма, где мы можем найти лошадей. Пойдем. С вершины вон того холмика лучше видно.
Пиппа подобрала юбки и почти бегом стала подниматься на небольшую возвышенность.
– Ну вот, – удовлетворенно заключила она. – Погляди-ка!
Луиза молча смотрела на неогороженный луг, где мирно паслись шесть лошадей. Пиппа извлекла откуда-то из-под юбок два веревочных недоуздка.
– Один для тебя, один для меня. Луиза нерешительно взяла кусок веревки.
– Пойдем поймаем себе пару хороших коней.
Пиппа принялась спускаться вниз, размахивая недоуздком, и Луиза, немного помедлив, пошла за ней.
– Мне больше нравится чубарая. Почему бы тебе не заарканить пегого мерина? По-моему, он как раз тебе подойдет. – И, заметив колебания девушки, удивилась: – Неужели ты никогда раньше не ловила лошадей?
Луиза покачала головой.
– Нельзя допустить, чтобы они разбежались, если ты промахнешься. Поэтому я возьмусь за дело сама, а ты потом подержишь пегого, пока я стану ловить чубарую.
Пиппа пошла через луг, призывно щелкая языком.
Лошади вскинули было головы, но тут же принялись вновь щипать траву. Пиппа нагнулась, подняла пару яблок, лежавших под скрюченной яблоней, и приблизилась к пегому, что-то ласково бормоча. Он позволил ей подойти, но тут же отпрянул и нервно заржал. Она положила руку ему на холку и протянула на ладони яблоко. Конь взял его, и Пиппа в тот же момент накинула ему на шею недоуздок.
