Тут и нашел ее Алекс, все еще сидящей на скамье. Голова ее покоилась на руках, губы расплылись в мечтательной улыбке. Ему хотелось все еще сердиться из-за того, что он потерпел поражение от рук этого невозможно молодого, возмутительно наглого создания, которое, похоже, не понимало, что полностью находится в его власти. А если и понимала, то просто игнорировала этот факт. Но сейчас гнев его остыл, уступив место гораздо более мягкому раздражению. Ну почему же у нее не хватило ума отправиться спать? Ведь придется выступать на рассвете, а прошлой ночью их отдых был прерван хотя и приятным, но все же утомительным занятием. А пережитое днем сломило бы и более сильную женщину. Он коснулся ее плеча.
— Джинни, глупая ты девочка, просыпайся.
— Вам повезет, если вы ее разбудите, — сказала хозяйка. — Прошу прощения, полковник, но бедняжка крепко спит. У нее был длинный и утомительный день.
— Мне это известно, хозяйка, — сдержанно ответил Алекс. — Ей давно нужно было отправиться спать. — Обняв ее рукой за плечи, он поднял Джинни на ноги. Ее веки дрогнули, но больше никакой реакции не последовало, и Джинни безвольно повисла на его руках. Обреченно вздохнув, Алекс подхватил ее на руки. Довольный вздох сорвался с ее губ, почти намеренный, как показалось Алексу, и она прижалась к его груди. Хозяйка Браун понимающе улыбнулась. Она и раньше думала, что между полковником и его пленницей есть нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Но несмотря на это, девушка — преданная сторонница короля. Просто это еще один узел, затянувшийся в результате войны. Пожав плечами, она открыла дверь для полковника с его ношей.
Алекс отнес Джинни наверх и, положив ее на постель, начал раздевать ее. Что-то дошло до Джинни даже сквозь глубокий сон, видимо, ощущение его рук на ее теле, и она заерзала, обольстительная даже в таком полубессознательном состоянии.
— Перестань! — велел ей Алекс неровным голосом. Ему и без того было трудно оставаться спокойным, без открытого приглашения, особенно когда она не понимала, что делает.
Джинни улыбнулась. Улыбка была полна озорства, несмотря на то что глаза ее все еще были закрыты, и он мог поклясться, что она по меньшей мере на две трети спит.
— Не смей никогда больше спорить со мной, когда я велю тебе идти спать, — решительно сказал он, — придерживая ее у своего плеча и надевая на нее ночную рубашку. — Ты только что продемонстрировала, что совершенно не способна принимать простые решения сама. Господи, ну где же твои руки?
Джинни покорно пошевелила руками под складками материи, и, бормоча ругательства, ее необычная служанка засунула их в рукава.
— Октябрьский эль, — пояснила Джинни, извиняясь.
— Бог мой! Неужели ты не понимаешь, что нельзя его пить, когда устала?
— Больше нечего было пить, — сказала она, уронив голову ему на грудь. — Вино было в гостиной.
— Понимаю, — мрачно заметил он. — Значит, это я виноват в твоем состоянии! Полагаю, ты не расслышала. Я не приказывал тебе есть в кухне, я велел тебе есть здесь, наверху.
— Никогда не делаю, как мне велят, — пробормотала она, падая на кровать. — Только когда в этом есть смысл.
— Это я заметил, — сухо ответил он. — Вижу, впредь мне придется очень усиленно добиваться единодушия в вопросе, где требуется твое согласие. Что ты делаешь?
— Волосы, — пробормотала Джинни, пытаясь сесть. — Нужно расчесать их.
— Не двигайся, я сам. — Сев на кровать позади нее, он притянул ее к своей груди и, вытащив шпильки из каштановых кос, стал расчесывать ее волосы длинными мягкими движениями. Джинни вздохнула от удовольствия, и глаза ее вновь закрылись от этого убаюкивающего ритма. Но когда он снова положил ее на постель, она обхватила его шею руками, и на этот раз в голосе у нее совсем не было сна.
— Останься со мной, Алекс.
Он покачал головой:
— Не сегодня, милая. Нам обоим нужно поспать.
— Какая железная воля, — сказала она с легкой насмешкой, — какая дисциплина…
— Нам всем было бы лучше, если бы и у тебя была хотя бы доля этих качеств, — быстро прервал ее Алекс, вставая.
— Мы снова друзья? — спросила Джинни, по-прежнему без каких-либо признаков сна или опьянения.
Алекс поджал губы, раздумывая над ее вопросом. Он нарушил молчание лишь тогда, когда увидел, что в серых глазах появились первые признаки тревоги.
— Да, до следующей стычки, моя возлюбленная и мой враг. Но если ты дорожишь нашей дружбой, ты больше не появишься, даже по рассеянности, там, где разбит лагерь.
— Второй раз мне не причинят вреда, — категорически заявила она, гадая, не подходящий ли это момент для того, чтобы рассказать, что она сделала.
— Дело не в этом. — Его лицо снова стало непроницаемым. — Два солдата наказаны сегодня из-за тебя, и в результате пострадал весь отряд. Ты будешь держаться подальше от них, ясно?
Да, сейчас явно был неподходящий момент для рассказа о том, что она сделала и что собирается сделать.
— Совершенно ясно, — искренне ответила Джинни, закрывая глаза, чтобы скрыть выдающий ее непокорный блеск Она зевнула. — Вы правы, уже поздно, полковник, и я очень устала.
— Я не хочу ссориться с тобой. — Алекс нагнулся над ней, коснувшись ее губ своими губами, убирая волосы с ее лба. — Можем мы попытаться быть помягче друг с другом?
— Мы можем попробовать, — тихо сказала Джинни, — но ситуация не способствует миру. — Мы с тобой все время в состоянии войны, кроме тех моментов, когда любим друг друга.
Алекс нахмурился, медленно выпрямляясь.
— Значит, так тому и быть. Желаю тебе спокойной ночи, моя маленькая мятежница.
— Спокойной ночи, мой захватчик. — Дверь за ним закрылась. Джинни свернулась клубочком. — Так тому и быть, — прошептала она в подушку.
Глава 10
Когда Джинни проснулась, было еще темно, но отовсюду уже слышалась суета. Через окно доносились голоса с конного двора, шаги грохотали по каменному полу гостиницы. Она встала, быстро оделась и отправилась вниз.
— Доброе утро, Джинни. — Алекс вышел из комнаты на первом этаже. В полном обмундировании, и вид у него был внушительный. Он быстро оглянулся, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, взял ее за подбородок рукой в кожаной перчатке и крепко поцеловал. — Я провожу строевую подготовку отряда на лугу, — сказал он, — и хочу, чтобы ты присутствовала.
— Это просьба или приказ? — поинтересовалась Джинни нежным голоском.
— Ни то, ни другое. Просто сообщение. Сейчас раннее утро, и слишком рано давать волю вашему жалу, госпожа. Был бы очень вам признателен, если бы вы окунули его в мед; вы найдете медовые соты на столе с завтраком.
Засмеявшись, он ушел, а Джинни направилась в комнату к столу с обещанным медом. «Полковник явно в хорошем настроении сегодня утром, а это быстро передастся другим», — думала Джинни. Ей казалось несправедливым, что настроение одного человека может задать тон всему отряду. Размышляя над этим, Джинни решила, что такая власть вредна для характера. Просто поразительно, что большую часть времени полковник вполне сносен.
