- Но ведь ты сам дразнил меня и говорил, что я напрасно трушу.
Неожиданный поворот озадачил.
- О, речь шла всего лишь о развлечении, безобидной и невинной шутке. А то, чем мы занимались на сеновале, вовсе не невинно и не безобидно. Ты утратила девственность. А что, если уже понесла?
- Не волнуйся, этого не случилось. Сегодня начались месячные.
Уил сложил губы, изображая свист.
- Что ж, в таком случае еще не поздно отступить на безопасные позиции. - Он оглянулся и, убедившись, что вокруг никого нет, остановился, положил руки на плечи Розамунды и серьезно посмотрел ей в глаза. - Милая, больше всего на свете я хотел бы снова тобой обладать. Но нельзя. Нельзя! - Возлюбленный отчаянно пытался убедить и ее, и себя самого. - Если связь откроется, конец обоим. Нас прогонят прочь и… - Он горько покачал головой. - Увы, детка, я беден. За душой нет почти ничего. Вся семья рассчитывает лишь на мой успех. Родные отдали все, чтобы я мог выбиться в люди. Обмануть их ожидания - жестокое преступление.
- Значит, единственный выход в том, чтобы найти богатую и знатную жену? - едва шевеля губами, произнесла Розамунда.
Внезапно ей стало холодно и вспомнилось давнее предупреждение Джоан. Да, она говорила, что обаятельный красавец бросает девушку в тот самый момент, когда кажется, что он всерьез ею заинтересовался. Бросает, вновь поднимает парус и плывет к неизведанным берегам. Но на этот раз дело обстоит еще хуже - после всего, что между ними произошло. Уил крепче сжал худенькие плечи Розамунды.
- Неужели так трудно понять?
В его голосе звучала мольба, а в глазах застыла боль. Нет, он не притворялся, не играл.
Розамунда нетерпеливо покачала головой:
- Понимаю. Понимаю все, что касается жизненной ситуации. Но почему нельзя тайно наслаждаться друг другом до тех пор, пока ты не найдешь подходящую супругу? В конце концов, мы уже провели вместе одну ночь, так почему бы не продолжить?
Уил застонал.
- Радость моя, только подумай… подумай, чем мы рискуем. При малейшем скандале ты лишишься всего. Единственное, что есть у женщины, - это ее репутация. Мужчина способен очиститься от сплетен, женщина - никогда.
- Раз так, не мне ли определять степень риска?
Он отчаянно покачал головой:
- Ты запуталась и потеряла способность рассуждать здраво. Да и не знаешь, о чем говоришь. Послушай, любовь моя, мы вполне можем участвовать в дозволенных играх, флиртовать, радоваться общению. Но заходить дальше… ни в коем случае. Поверь, я знаю, о чем говорю.
Розамунда смотрела на Уила и слушала молча. Речь шла о физической страсти, о невозможности удовлетворить сжигавшее обоих желание. Но существовало ли что-нибудь, кроме этого? Она подумала о приятных прогулках, интересных разговорах, забавных шутках и им одним понятных намеках, которые так сближали. Разве все это столь же предосудительно, запретно и опасно, как тайная любовь?
- Почему бы тебе не вернуться одному? - наконец предложила она. - А я немного подожду здесь. Наверное, будет лучше, если нас не увидят вместе.
Ей хотелось, чтобы Уил со смехом отказался от столь мелочной осторожности, но в то же время было ясно, что этого не случится. И действительно, он лишь дотронулся до ее щеки в знак прощания и быстро, целеустремленно зашагал в сторону дворца.
Розамунда постояла на берегу, глядя, как ссорятся в воде две утки, а потом медленно повернулась и пошла следом.
Подойдя к террасе, она увидела Джоан и помахала подруге, однако та, кажется, не заметила приветствия.
Глава 17
Розамунда остановилась на террасе, чтобы посмотреть, как молодые джентльмены играют на лужайке в шары. Уил только что присоединился к компании, но уже успел снять камзол и засучить рукава белой рубашки. Сейчас он как раз прицеливался, чтобы толкнуть свой шар, и выглядел особенно привлекательным и желанным. Неужели и правда больше никогда не удастся испытать восхитительного чувства абсолютной, доходящей до полного слияния физической близости?
Розамунда ощутила, как к глазам подступают колючие, едкие слезы. Чтобы никто их не увидел, ей пришлось быстро отвернуться и уйти в холл.
Королева уже успела спуститься и теперь сидела на подиуме в дальнем конце огромного зала, обмахиваясь веером и весело беседуя с главным шталмейстером. Граф Лестер стоял рядом навытяжку, как и положено доблестному воину, еще в юности сражавшемуся за свою королеву. Он и сейчас прекрасно выглядел, а истинный возраст выдавали лишь пышные белые усы и совершенно седая борода.
Чтобы лучше видеть, Розамунда осмелилась подойти поближе. После своей женитьбы, на которую он осмелился без согласия ее величества, Роберт Дадли, граф Лестер, регулярно испытывал на себе непостоянство монаршей воли. Бывало, что Елизавета неделями отказывалась его видеть, а жене и вообще категорически запрещала появляться при дворе. Спустя некоторое время ветер менял направление, и старого друга принимали во дворце с распростертыми объятиями, хотя жена по-прежнему оставалась в немилости. Розамунде приходилось слышать разговоры о давнем романе между королевой и графом, но сейчас они беседовали, как добрые, очень близкие приятели.
Толпа немного расступилась, и на подиум поднялся молодой человек. Преклонил перед королевой колени и, следуя этикету, одну руку положил на эфес шпаги, а другой прижал к груди шляпу. Светлые, с золотистым отливом волосы сияли в лучах солнца. Одет он был великолепно - в алый бархатный камзол с прорезями на рукавах, сквозь которые несложно было рассмотреть шелковую подкладку цвета слоновой кости. Теперь Розамунда стояла так близко, что даже слышала разговор.
- Моя королева, я пришел попрощаться.
- Роберт, неужели снова в путь? Ты ведь совсем недавно к нам вернулся. - Елизавета посмотрела на Роберта Девре поверх веера и улыбнулась. - Встань же, милый мальчик, и подойди.
Она кивнула юному красавцу, и графу Лестеру пришлось уступить привилегированное положение возле трона.
Увлеченная зрелищем, Розамунда незаметно продвинулась на несколько дюймов вперед. Говорили, что именно граф Эссекс вытеснил из сердца королевы доблестного графа Лестера. Судя по мрачному виду шталмейстера, так оно и было.
Эссекс поклонился и поцеловал руку королевы.
- Необходимость покинуть вас приводит в отчаяние, мадам, однако остаюсь покорным слугой и готов беспрекословно выполнять любые приказы.
Елизавета нахмурилась.
- Это не подлежит обсуждению, милорд.
Эссекс вновь опустился на одно колено.
- Простите, мадам. Я вовсе не замышлял дерзости. Мечтаю лишь о вашей улыбке, которую мог бы вспоминать в пути.
Королева снова улыбнулась и, слегка наклонившись, веером стукнула графа по плечу.
- Встаньте, Эссекс, и считайте, что добились прощения. Такому красавцу можно простить многое.
