Пока бывший друг майора Джилбрайта лелеял свои черные замыслы, сам Сильвестр сидел со своей нареченной и ее семьей за обедом и с нетерпением ждал его окончания. Мрачный вид Тео пресекал всякие попытки завязать беседу. Если бы она просто угрюмо молчала, это было бы легче преодолеть, но на фоне ее болезненной настороженности все разговоры казались неуместными.
Наконец Сильвестр не выдержал. Он бросил салфетку на стол и встал.
— Извините меня, леди Белмонт, но боюсь, нам грозит несварение желудка, если Тео не выскажется как можно скорее.
Он прошел вокруг стола к тому месту, где, уткнувшись в тарелку с клубникой, сидела Тео и рассматривала спелые ягоды так, словно видела их впервые в жизни.
— Пойдемте, кузина, и давайте покончим с этим.
— Покончим с чем?
Тео взглянула на него через плечо, с трудом выходя из оцепенения.
— Вот об этом вы мне и расскажете, — сухо проговорил граф, беря ее за локоть и поднимая на ноги. — Извините нас, миледи.
— О, пожалуйста, — со вздохом облегчения проговорила леди Илинор.
Лакей открыл им дверь, и Сильвестр провел Тео в холл.
— Мы поговорим в библиотеке или вы предпочитаете прогуляться?
— Здесь нечего обсуждать. Я не могу выйти за вас замуж, Стоунридж, вот и все.
— А по-моему, здесь есть что обсудить, — холодно возразил граф. — Или вы считаете своей прерогативой поминутно изменять свои решения?
Тео вспыхнула. Она не ожидала обвинения, и хотя граф имел на то право, Тео было ужасно неприятно видеть себя в столь нелепом положении.
— Вы не понимаете…
— Да, не понимаю, — резко перебил граф. — Но надеюсь, вы объясните мне. Так где вам угодно говорить со мной?
Если бы ставки в этой игре не были столь велики, он бы, наверное, почувствовал к ней сострадание. Тео казалась убитой горем и рассеянно проводила рукой по лбу. Но граф не имел права на сочувствие. Она была в затруднении, и Сильвестр собирался использовать это преимущество.
— Ну так как же?
Тео была не в состоянии совладать с собой, тем более что не видела в его глазах ни сочувствия, ни понимания.
— Пройдемте на улицу, — еле слышно проговорила она, повернулась и почти выбежала из холла.
Сильвестр не спеша последовал за ней. Тео направилась по лужайке к каменному мостику у основания холма. Там она остановилась и перегнулась через низенькие перила, глядя в лениво струящийся прозрачный поток. Над рекой резвились две ласточки, то и дело касаясь поверхности воды.
Сильвестр ступил на мост. Шаги его гулко раздавались в тишине. Он встал рядом с Тео. Она молчала, но граф почувствовал легкую дрожь ее руки.
— Может быть, вы уже успели стать женщиной? — тихо промолвил граф.
— Разумеется, нет! — Тео в бешенстве повернулась к нему. В этом ее еще никогда не обвиняли!
— Тогда, черт возьми, в чем же дело?
— Я боюсь! — выкрикнула Тео.
Она не собиралась этого говорить, но слова вырвались сами собой.
Граф ожидал чего угодно, но только не этого.
— Боитесь? Но чего, дорогая моя?
— Вас! — Она произнесла это яростным шепотом.
— Меня? — Сильвестр был ошеломлен. — И что же я такого сделал, чтобы вас напугать?
Тео подобрала камешек и бросила его в поток.
— Не столько того, что вы сделали, сколько того, что вы собираетесь сделать, — тихо проговорила Тео. Сильвестр нахмурился:
— И что же, по-вашему, я собираюсь сделать, глупышка?
— Я не глупышка, — ответила Тео, обретая некоторую долю хладнокровия. — Я боюсь, что вы поглотите меня… завладеете мной.
— Я все еще не понимаю.
Граф молил Бога о терпении. Все было гораздо сложнее, чем он думал.
— Я боюсь, что если выйду за вас замуж, то потеряю себя, — пояснила она. — Вы возьмете верх надо мной, и я превращусь в ничто.
Тео старалась выглядеть спокойной, но знала, что щеки ее пылают и что ей никак не удается найти нужные слова, а ведь так трудно это объяснить!
— Давайте уйдем подальше от дома, — предложил Сильвестр, чувствуя, что окна усадьбы, словно множество глаз, наблюдают за ними с холма. Взяв Тео за руку, он пересек мостик и направился вдоль берега к дубовой рощице, где впервые увидел свою кузину.
— Посмотрим, что я могу сделать, чтобы избавить вас от страхов.
Граф улыбнулся и встал, прислонившись к стволу дерева. Ему казалось, он нашел верное средство.
— Будем надеяться, это поможет…
И как только его губы вновь коснулись ее губ, Тео позабыла обо всем на свете. Она проникла руками под его одежду, ощущая через рубашку тепло его кожи.
Охваченная вихрем эмоций, она опустилась на землю и откинулась назад на влажную от вечерней росы траву. Приподняв ее, граф быстро расстегнул крючки на ее платье, а затем снова опустил на траву. Тео изгибалась, стараясь помочь ему, когда он стягивал с нее платье. Она превратилась в пылающий костер страстей, где не было места скромности, а лишь желание слиться с графом в едином порыве. Тео скинула белье и отбросила его ногой.
Она извивалась в предчувствии неизведанного высшего наслаждения, притягивала графа к себе. Но вдруг с хриплым восклицанием Сильвестр отпрянул от нее.
Он посмотрел на обнаженную девушку, которая лежала перед ним в ожидании, с глазами, полными страсти.
— Боже мой! — прошептал граф, проводя рукой по глазам. Он сделал глубокий вдох и протянул руку к ее панталонам. — Наденьте.
Тео не сразу поняла.
— Почему? — проговорила она, и глаза ее сузились. — Идите ко мне.
Сильвестр нагнулся, поймал ее руку и, слегка потянув, поставил Тео на ноги. Теперь он вполне владел собой и еле сдерживал смех, подбирая с земли ее платье.
— Одевайтесь.
— Но почему?
— Потому, моя вспыльчивая плутовка, что у меня нет намерения завести наследника до брака. Ну, живее!
Тео повиновалась, но ее разгоряченной крови потребовалось еще немало времени, чтобы остыть.
— Теперь вы понимаете, чего я боюсь? Я потеряю себя. Я уже теперь не знаю, что делаю.
Граф погладил ее взлохмаченные волосы.
— Скажите правду, в данный момент вы напуганы или разочарованы?
Тео на мгновение задумалась.
— Разочарована, — проговорила она наконец с печальной улыбкой.
Сильвестр рассмеялся.
— Я тоже! — Затем он заговорил серьезно: — Вам нечего бояться. Ведь я чувствую то же, что и вы. Если вы растворитесь во мне, то и я растворюсь в вас. Так что ни у одного из нас нет никаких преимуществ. Я же обещаю, что никогда больше не воспользуюсь преимуществом, которое дает мне ваша страсть. Вы поняли? Никогда больше, — повторил он тихо, подавляя волну отвращения к самому себе.
