С хорошо заученным непроницаемым выражением на лице он вошел в холл в ту же минуту, что и адвокат и Тео.
— Сильвестр, — обратилась Тео к мужу, усиленно моргая, чтобы привыкнуть к полумраку гостиной. — Адвокат Крайтон прибыл с деловым визитом. Я забыла напомнить тебе утром, что он всегда приезжает пятнадцатого числа.
Сильвестр не рассердился на ее упущение, по крайней мере Тео пощадила самолюбие адвоката.
— Именно так, милорд, — проговорил Крайтон, приближаясь. — Есть еще несколько землевладельцев в этом районе, чьи дела я имею честь вести, так что, можно сказать, я делаю обход.
Он рассмеялся, но тут же искоса взглянул на Сильвестра. Он ведь хорошо помнил, что пятый граф Стоунридж еще более раздражителен и нетерпелив, чем его предшественник.
— Хорошо, — холодно проговорил Сильвестр. — Пройдемте в мой кабинет.
Он взглянул на стоявшую у окна Тео, но ее поза была совершенно естественной. По-видимому, адвокат не проговорился, и улыбка облегчения смягчила напряженные черты графа.
— Тео, ты не попросишь Фостера принести нам закуску? — И он повернулся, чтобы проводить адвоката в кабинет.
— Он сам догадается, — заявила Тео и последовала за ними.
Сильвестр с упавшим сердцем увидел, что жена собирается принять участие в деловой беседе. Вероятно, так всегда было во времена ее деда, и теперь Тео не видит причин отказываться от заведенного порядка.
В дверях он пропустил адвоката вперед и, заслонив собой дверь, тихо проговорил:
— Я не знаю, как долго это продлится, Тео, но, возможно, позже мы сможем пойти поохотиться на уток в Вебстер-Пондз.
Тео не сразу поняла, что он говорит, но затем решительно сказала:
— Одну минутку! Я войду тоже. Граф вздохнул и так же тихо сказал:
— Нет, Тео. Боюсь, что нет. Я предпочитаю вести свои дела один. Я так делал всегда и не вижу причин менять свои привычки.
— А я — свои! — воскликнула она. — Последние три года я всегда принимала участие в беседах дедушки с адвокатом!
— Так было, но впредь так не будет, — теперь уже резко сказал граф, не желавший продолжать эту дискуссию. Он вошел в комнату и закрыл дверь перед носом у жены.
Тео, не веря своим ушам, несколько мгновений смотрела перед собой. Она уже подняла было руку, чтобы открыть дверь, но что-то удержало ее. Она не должна устраивать сцен при посторонних, а если она войдет в комнату, такая сцена будет неизбежна.
Кипя от ярости, она повернулась и чуть не столкнулась с Фостером, который нес графины и рюмки. Три рюмки… ему и в голову не пришло, что леди Тео не будет присутствовать.
Вспыхнув от гнева и унижения, Тео вышла на солнечный свет. Что происходит? Что за вопросы должен обсудить с графом адвокат? Знала ли она, о чем пойдет речь?
По природе своей Тео не была подозрительной, но она не видела оснований, по которым ей запретили принять участие в беседе. Ведь она присутствовала при разговоре Сильвестра с управляющим имением и с агентом по недвижимости, почему же он сделал исключение для адвоката?
Не приняв никакого решения, она вернулась в дом и прошла в библиотеку.
Кабинетом графу служила маленькая угловая комната, примыкающая к библиотеке. Когда-то давно, вероятно, во время одного из многочисленных религиозных и политических раздоров и преследований, которые сотрясали страну, некий Белмонт соорудил у библиотечного камина маленькое укрытие, прилегающее к стене кабинета.
Тео обнаружила его еще в детстве, когда играла в прятки с сестрами и Эдвардом в канун Рождества. Она никогда не предполагала, что когда-нибудь снова воспользуется им.
Она нажала блок внутри пустого камина, панель отошла и пропустила ее внутрь. В нише было темно и душно, пахло сажей и дымом. Разумеется, это неподходящее занятие для графини Стоунридж, думала Тео, но это ее не остановило. К тому же она будет черной, как трубочист.
Она оставила панель чуть приоткрытой, не желая оставаться в полной темноте.
Монотонный голос адвоката Крайтона отчетливо доносился через стену. К нему присоединялись нетерпеливые нотки графа, которого раздражала медлительная витиеватость речи стряпчего.
Они говорили о завещании.
— Итак, вы выполнили условия старого графа, милорд, и теперь я могу вручить вам документы, относящиеся к имению, — проговорил Крайтон.
Условия? Что за черт, о чем он толкует?
— Надеюсь, теперь я получил полные и ясные права на все имение?
— Столь же ясные, как погода в день вашей свадьбы, милорд.
У Тео по спине пополз холодок. Она плотнее прижалась к стене.
— Личное состояние покойного лорда Стоунриджа переходит в ваше распоряжение, но по завещанию вы должны создать попечительский фонд для трех остальных девочек Белмонт.
— Это понятно.
— Бумаги у меня с собой, милорд. Вам надо подписаться на нижней строчке. Вот здесь. Благодарю вас… а я засвидетельствую вашу подпись.
— Имение обеспечивает каждой по двадцать тысяч фунтов, — задумчиво сказал Стоунридж. — Солидная сумма.
— Да, милорд, но теперь легко выполнимая для вас, — подтвердил адвокат.
— Вот именно, — продолжил граф. — С таким приданым Кларисса без труда найдет себе мужа, а Эдвард Ферфакс с тем большим энтузиазмом примет Эмили.
Тео стало дурно, руки ее сжались так, что ногти впились в ладони. Она все еще не верила в то, что услышала.
— Теперь о части леди Стоунридж, — продолжал адвокат. — Вероятно, ее светлость должна участвовать в обсуждении этого аспекта, милорд?
— В этом нет ни малейшей необходимости, — резко заявил Стоунридж. — Все, что надо будет знать леди Стоунридж, я объясню ей сам.
Тео охватил неистовый гнев. Это казалось немыслимым.
Как ваш свадебный день… Ясные права, как погода в день вашей свадьбы…
Тео продолжала слушать, как адвокат перечислял статьи, касающиеся ее. Если она переживет мужа, то все остается ей. А когда у нее будут дети, они станут получать ренту с этого состояния. Но Стоунридж должен согласиться на эти условия не по своей щедрости. Эти условия диктовались завещанием ее деда.
Тео послужила Стоунриджу пропуском к наследству, но при этом он принимал на себя наложенные на него старым графом обязательства.
Дед не оставил их, но что он сделал с ней? Что он сделал со своей любимой внучкой? Он связал ее тело и душу с человеком, которого она теперь ненавидела и презирала так, что нельзя было передать словами. Человеком, обманувшим ее, манипулирующим ею, расставившим ловушку и лишившим ее возможности иного выбора в будущем. Своим краснобайством этот Джилбрайт убедил ее мать, что он великодушен, и благороден, и полон великодушных и благородных намерений к семье своей жены.
