Раздалось негромкое мяуканье. Мазур недоумевающе оглянулся.
На столике стояла корзинка-клетка из железных прутиков, с
ручками, и в ней маялся здоровенный рыжий котище. Простоволосая бабуля,
единственная из четырех соседей Мазура по отсеку не спавшая, перехватив его
взгляд, оживилась. Сейчас пойдет в атаку, определил он.
Точно. Старушка шустро пересела на самый конец полки,
поближе к ним, и, с обрадованным видом истосковавшейся по собеседникам
общительной души, открыла огонь:
– Что-то я вас не видела… На станции сели? Разве тут станция
где-то?
– Из общего вагона перешли, – сказал Мазур,
разворачиваясь к ней и покоряясь неизбежному. – Надо же, чуть руку не
сломал, когда затормозили, в стенку так и врезался…
– Ох, а у меня Васька со столика кувыркнулся! – она
кивнула на кота. – Сама чуть по стеночке не размазалась… А это жена ваша?
И началось… Повздыхав для порядка над глухонемой красавицей
(и похвалив Мазура за то, что не побоялся взять в жены увечную, на что он
скромно опустил глаза), бабулька с ходу стала выкладывать всю свою подноготную.
Мазур моментально узнал, что годочков ей семьдесят один, едет к сыну в Иркутск,
а сын мужик хороший, хоть и закладывает да потихоньку от жены бегает налево, а
ведь и не мальчик уже, ровесник Мазура (весь в батю, шалопута, тоже ухарь был,
ох, я с им наплакалась, пока не сообразила поленом колошматить)… И так далее, и
тому подобное. Поскольку от Мазура в ответ ждали такой же широты души, он
старался оправдать ожидания – военный, в отпуске, везет жену к брату (нет,
брат-то нормальный, слышит-говорит, это уж жене одной так не повезло из всей
родовы…)…
Потом Пелагея Филипповна, добрая душа, выговорившись немного
и приустав, взялась жалеть Джен еще активнее – и старательно потчевать домашним
салом, которое американка, ручаться можно, видела впервые в жизни. С немой
мольбой покосилась на Мазура. Тот опустил веки: что это за русский человек,
если в жизни не видел сала?!
Джен покорно принялась жевать. Судя по ее лицу, ожидала
худшего. Часа через полтора пьяная компания, к счастью, сошла, стало потише.
Бабуля прилегла вздремнуть. За окнами уже смеркалось, и никто их пока что не
потревожил, все шло отлично…
Увы, на очередной станции вошли трое хмырей, Мазуру с
первого взгляда не понравившихся – этакая приблатненная шелупонь, шагавшая по
проходу с видом полновластных хозяев жизни, развязная напоказ. Задержались
возле Джен, нагло обозрели – и приземлились на опустевшие места пьянчуг, по
соседству с отсеком Мазура. Однако, против его ожиданий, спиртное доставать не
спешили – сидели, лениво перекидываясь негромкими фразами с примесью
определенно блатного жаргона. У одного Мазур заметил татуировку на пальцах,
компания ему не нравилась все сильнее – от нее так и веяло грядущим
беспокойством, раза два, не особенно и понижая голос, проехались насчет женских
статей Джен. При необходимости, конечно, ему ничего не стоило сделать из троицы
салат по-флотски, но любой скандал означал неизбежное появление милиции,
протокол и прочие удовольствия…
– А интересно, зачем старому чмырю такая кошечка? –
совсем уж громко поинтересовался самый высокий. – Володя, ну что он с ней
делать будет? Своим вялым?
Мазур внимательно, многообещающе посмотрел на него. Тот
ответил нахальной ухмылкой: ну, что ты мне сделаешь? Плюнув мысленно, Мазур
отвернулся.
Они совершенно трезвые, все трое. И багажа нет. Никакого.
Старый, избитый прием: скандал, драка, появляются стражи порядка, всем
действующим лицам предлагается пройти куда следует – применительно к обстановке
это означает, что придется где-то сойти… А там и группа захвата, как из-под
земли.
Мазур не мог определить, подсадка это или обыкновенное
хамье, и злился на себя, все сильнее поддаваясь беспокойству. В его положении
приходилось быть святее Папы римского, потому что поезд ничем не отличается
сейчас для них от надежного капкана… Если это подсадка, придется давить на
психику автоматом… а что потом? Стоп-кран, в тайгу… Скверно.
Потрогал ногой сумку, задвигая ее поглубже. Все четверо
соседей спали, даже кот задремал. Эх, бодрствуй бабуся Пелагея Филипповна,
соколом бы налетела на ворога, отчитала по-простому по-русски, чтобы не
вязались к увечной при живом-то муже… Провинциальный народ не настолько еще
освинел, чтобы применять рукоприкладство к старухам, тут вам не город…
Джен коснулась его локтя, показала пальцем себе в грудь, в
направлении туалета. Он кивнул, похлопал по руке – тоже нервничала, видела по
поведению этой троицы, что что-то тут нечисто, вовсе не обязательно знать язык…
Она удалилась. И почти сразу же высокий с дружком встали,
довольно громко высокий сообщил оставшемуся дружку:
– Володь, ты пока сиди, а мы крошке поможем джинсики
расстегнуть, может, и найдем там чего интересного…
И, ускоряя шаг, двинулись вслед за девушкой. Оставшийся
третий, тот, с наколками, в ярко-синей куртке, уставился на Мазура с вызовом –
но Мазур, не обращая на него внимания, кинулся следом.
В тамбуре, у двери туалета – Джен уже успела войти – он нос
к носу столкнулся с обоими. Успел еще сказать:
– Эй, полегче…
И говорить стало некогда. Реакция спасла. Увидев молниеносно
дернувшуюся к нему руку – ребро ладони определенно шло на вырубающий прием –
Мазур неуловимо для глаза посторонился, перехватил запястье, встретил пальцы
торцом ладони… Высокий поневоле взвыл, столкнувшись с неизвестным ему захватом
из спецкурса «бой на ограниченном пространстве». Р-раз! Два! Коленом!
Послав согнувшегося пополам противника головой вперед так,
чтобы макушка качественно и чувствительно пришла в соприкосновение с дверью,
Мазур отметил краем глаза шевеление в проходе, быстро удалявшееся синее пятно.
Сообразил вдруг и, отбросив коленом бесчувственного парня, кинулся в вагон.
В противоположном конце уже захлопнулась дверь, ведущая в
межвагонное пространство. Сумки под столиком не было. Мазур наддал. Ну конечно
же, конечно – он, должно быть, чересчур уж внимателен был к своей сумке, и они
решили, там есть чем поживиться, выманили с помощью нехитрого финта… Не прыгнет
же с поезда на ходу, сука такая?
Мазур мчался, распахивая двери, отталкивая попадавшихся на
пути людей – но не теряя головы, ожидая возможного нападения на случай, если
все еще сложнее. Мелькали испуганные лица, кто-то охнул, отлетая к стене…
С шумом распахнулась очередная дверь. Ага! Володя в синей
куртке сидел на корточках над расстегнутой сумкой, ничуть не опасаясь вторжения
ее хозяина, по расслабленной позе видно – должно быть, полагал, что дружки
надежно вырубят лоха, вполне возможно, этот номер был отработан давно…
Но тут еще и кое-что другое… Глаза у вора, честное слово,
были прямо-таки квадратными. Медленно подняв на Мазура бледное лицо, он, как
сидел на корточках, так и отступил-отпрыгнул к стене, заслонился руками:
