– Да, а кому по шее двинули?
– С твоей шеей потом закончим, сначала с гражданина
показания сниму, – он спохватился: – Я кому сказал – идти к Степану?
– Так станция уже…
– Ну вот и иди на вокзал! Сообщишь дежурному, пусть даст
приметы по линии. И иди, и иди…
Протокол он составил довольно быстро. Мазур расписался
крупной неразборчивой закорючкой, не читая. Джен тоже пришлось расписаться –
сообразила поставить такую же закорючку. Сержант еще раз наказал непременно
подать заявление в Иркутске и удалился.
Мазур прижался затылком к вагонной переборке, прикрыл глаза.
На ощупь нашел ладонь Джен, стиснул. В висках жарко колотилась кровь. Он глубоко
вдохнул несколько раз, приводя дыхание в норму, подумав, что такая поезд очка
принесет седых волос больше, чем все предшествующие задания…
Поезд вновь остановился – на сей раз неспешно, плавно. За
окнами стояли люди с чемоданами.
– Ох, я бы этому ворью руки рубила… – призналась бабушка.
– Золотые слова, Пелагея Филипповна… – сказал Мазур с
закрытыми глазами.
Глава 24
Сорок восемь утюгов на подоконнике
Ночь прошла спокойно. Мазур, игнорируя укоризненные взгляды
старушки с котом, устроил Джен на верхней полке, а сам лег на нижнюю, поставив
сумки в тесный ящик, образованный сложенным столиком. Предварительно помог ей
управиться с наволочкой – моментально пришел на помощь, едва она беспомощно
уставилась на пакет с бельем, и никто ничего не заметил. Простыни, конечно,
оказались сыроватыми, как и надлежит. Несмотря на не отпускавшее ни на секунду
напряжение, Мазур искренне позабавился в душе, глядя, как Джен с неописуемым
выражением в глазах комкает влажную простыню, привыкая к мысли, что придется на
э т о лечь. В конце концов она, сняв лишь кроссовки, улеглась поверх одеяла –
но это никого не могло, пожалуй, удивить или привлечь внимание, мало ли какие у
людей привычки…
Когда погасили свет, вагон быстро угомонился. Шумных
компаний, рассевшихся за бутылкой, к счастью, не оказалось – зато из соседнего
вагона, что был ближе к хвосту, доносились пьяные голоса, один раз в
межвагонном тамбуре определенно произошла короткая свара с дракой. Слышно было,
как растаскивают дуэлянтов, как матерится проводница, грозя ссадить всех к
чертовой матери еще до Ордынского, и лениво отлаиваются нарушители порядка.
Неизвестно, спала ли Джен – по крайней мере, ворочалась она
редко. Мазур положил пистолет под подушку и временами погружался в чуткий
полусон, подобный собачьему, моментально приоткрывая глаза, стоило раздаться
шагам или скрипу двери. В конце вагона расхныкался ребенок, но потом притих.
Отсека через три шепталась давешняя парочка, судя по сопровождавшему паузы
шуршанию, кавалер то и дело пробовал распускать руки, но получал отпор под
сдавленно-кокетливое хихиканье.
Иногда Мазур, взглянув на столик у окна, видел, как сверкают
фосфорически-зеленым глаза смирнехонько сидевшего в своей переносной тюрьме
кота. И вновь опускал веки, чтобы минут через десять вынырнуть из легкой дремы.
Пару раз даже снились сны – нечто неуловимое, забывавшееся моментально, но,
несомненно, кошмарное или близкое к тому.
Поезд дважды останавливался на крохотных станциях, но лишь
во второй раз к ним в вагон подсела замотанная жизнью женщина лет сорока с
маленькой дочкой, на подсадку ничуть не походившая.
…Утром Джен отправилась в туалет, как на Голгофу. Как ни
удивительно, проводница взялась кипятить титан уже в девять, и они, заполучив
кипяток, сварганили вполне приличный кофе. Угостили котовладелицу Пелагею
Филипповну, в благодарность рассказавшую длиннющую историю о том, как ее зять с
евоным братом отправились на рыбалку, но спьяну утопили мотор, однако ничуть
этим не огорчились, поскольку рыбалка была исключительно предлогом, водки было
запасено море разливанное – и безжалостный рыбинспектор Щербак, решивший было,
что накрыл с поличным злостных браконьеров, был потерпевшими кораблекрушение
споен в момент столь надежно, что сам на обратном пути утопил казенную рацию.
Когда бабуля сошла километров за полсотни до Ордынского,
Мазур на миг ощутил себя осиротевшим – не столько из лирических чувств, сколько
оттого, что Филипповна служила идеальным прикрытием, любой, кто сел в вагон
позже, посчитал бы, что она едет с Мазуром, и они, несомненно, родственники –
ворковали, словно два голубка, поминутно именуя друг друга Степанычем и
Филипповной, гоняя кофеек…
Хрипел динамик, гоняя осточертевшую еще вчера культурную
программу – юбочка из плюша, а он такой, мой новый парень, просто чумовой, не
лей мне чай на спину…
Висевшее на стене у титана расписание он запомнил хорошо.
Одна беда – провести с Джен военный совет было решительно невозможно.
Приближалось Ордынское, и Мазур немного беспокоился – по профессиональной
привычке холил и лелеял пессимизм. Юный сержант мог и доложить о случившемся по
радио, на всякий случай упомянуть о загадочном полковнике с грозным
удостоверением. Наконец, вся эта сцена все же могла оказаться хорошо
срежиссированной и искусно поставленной попыткой ознакомиться с багажом
похожего по всем приметам на разыскиваемого пассажира. Если так, группа захвата
уже в поезде – или дожидается в Ордынском. Сам он без особого труда прыгнул бы
с поезда на полном ходу – но Джен за собой не потащишь, шею сломает, как пить дать…
Вряд ли они сунут агентуру на все без исключения поезда – чересчур много их
проходит в обеих направлениях, тут никаких кадров не напасешься…
В конце концов Мазур решился. За неполные сутки успел
присмотреться к попутчикам, среди них вроде бы не замечалось криминальных
личностей, способных повторить вчерашний финт. До Ордынского, даже если поезд
запаздывал, оставалось каких-то полчаса, нужно позарез поговорить…
Хорошо еще, что никто не заставляет непременно убирать
постель на светлое время дня. Мазур кивнул Джен и первым вышел в пустой тамбур,
достал сигареты, стоя так, чтобы ни на миг не упускать из виду свою постель. С
превеликим наслаждением сделал длинную затяжку. Тихо сказал:
– Ну, глухонемая, можешь пока говорить…
– Ничего, если я закурю? Та девушка курила…
– Держи, – Мазур щелкнул зажигалкой. – Примерно
через полчаса будет Ордынское.
– Выходим?
– Нет, – сказал он решительно. – Опасно. Уж
вокзалы-то они возьмут под наблюдение в первую очередь…
– Тогда?
– Есть идея, – сказал он быстро. – Рвану стоп-кран,
когда будем еще в городе, спрыгнем и махнем деловым шагом. Ей-богу, сойдет с
рук. С замком я справлюсь, не сейф… Теперь вот что… Я не специалист по
выявлению слежки, меня такому и не учили. Так что твоя задача – во все глаза
смотреть на перрон, когда будем стоять в Ордынском. Можешь засечь тихарей в
штатском?
– Запросто, – сказала она лихо. – Уж чему-чему а
этому нас учили.
– Только особенно не пялься. Прикрывайся ладонью, что ли,
напусти на себя поэтический вид, задумчивый…
