Он взбежал по ступенькам к двери в торце панельной
пятиэтажки, над которой висела вывеска «12-е почтовое отделение». Минут через
пять появился на улице. Джен с презрительным видом смотрела на поток машин, а
возле нее вертелся сын кавказских гор в своей национальной одежде – замша,
золото на пальцах и во рту, сизая трехдневная щетина – и уныло, без особой
надежды, тянул:
– Дэвушка, правда нэ хочешь в рэсторан, да? Мазур дружелюбно
похлопал его по плечу:
– Дарагой, это не ты на лестнице стодолларовую бумажку
потерял?
– Какой лестница, да? – встрепенулся сын гор.
– А вон, где почта, – сказал Мазур. – На лестнице
лежит, и президент на ней такой солидный… Вроде тебя такой.
– Разыгрываешь, да?
– Канэчно, да, – сказал Мазур, взял Джен под руку и
направился прочь. Оглянувшись, увидел, что бог весть какими ветрами занесенный
сюда горец все же философски озирает лестницу – вдруг да и в самом деле
залежался зеленый президент?
– Ну что? – спросила Джен.
– Как в старом анекдоте, – ответил Мазур. – Есть
одна плохая новость и одна хорошая. Телеграмму я отправил. Отметился, теперь
генерал будет знать, где мы. Эта новость, понятно, хорошая…
– А плохая?
– Не такая уж плохая, но все-таки… Междугородный телефон у
них только в одном месте – на центральном телеграфе. Раньше была еще парочка
отделений, но в последние годы, как водится, навели экономию. Идя навстречу
пожеланиям населения.
– Как?
– Тебе этого не понять… Это только мы понимаем. В общем, все
почтовые отделения они вряд ли возьмут под контроль – это им не прежние
времена, да и невозможно просмотреть абсолютно все телеграммы, идущие в
Шантарск, моя к тому же вовсе не зашифрована, просто условный сигнал… А вот
поставить на телеграфе постоянный пост – вполне реально. Но идти туда придется
– иначе как получить дальнейшие инструкции? Та же ситуация, что и у тебя… Не
следовало бы, но приказ недвусмысленный. Ага, вот и твой семьдесят девятый… Пару
кругов вокруг сделаем для надежности?
– Обязательно.
– Может, и номер квартиры наконец выдашь?
– Ну зачем тебе?
– Чтобы осмотреть все подходы. Вдруг тебе в окно прыгать
придется?
– Третья, – неохотно сказала она.
– Так, – присмотрелся Мазур. – Первый этаж,
значит. Постой, а я рекогносцировочку проведу…
Он не спеша подошел к подъезду, где сидели на лавочке три
бабки, и возле них крутилась беспородная желто-рыжая собачонка. Присел на
корточки. Собачонка – еще щенок, сразу видно, – тут же радостно кинулась к
нему поласкаться. Почесав ее за ухом, Мазур спросил:
– Бабушки, а однокомнатные квартиры в подъезде есть?
Они воззрились на незваного собеседника довольно
подозрительно. Мазур, изобразив самую простецкую улыбку, поторопился сообщить:
– Если бы я был вор – замками бы интересовался… Мне б
однокомнатную снять.
– С женой разводитесь? – поинтересовалась одна.
– Нет, – сказал Мазур. – Офис хочу открыть. То
бишь – контору.
– Во-о! – закивала самая старая с недоброжелательным
видом. – И до нас добрались. Офис ему понадобился. А потом девки пойдут,
пьянки, за тобой следом и рикитеры явятся… Размечтался! Вон, в семьдесят
седьмом пустили одного такого, теперь по лестнице пройти жутко…
– Да я-то рэкетирам не нужен, – сказал Мазур. –
Доходы больно уж маленькие. Я аптеку открыть хочу.
И угодил в точку – бабульки моментально оживились,
преисполнившись самых добрых чувств.
– Аптеку? – переспросила самая худая. – Слышали,
подруги? Вот это дело, а то пока дойдешь до Камышинской, сто раз помрешь… А не
врешь? Тот армян из семьдесят седьмого тоже сначала наобещал…
– С места не сойти, – сказал Мазур. – Место
бойкое, улица центральная – в самый раз для аптеки. Повесить вывеску побольше и
покрасивее, чтобы издалека видели…
Отношение к нему переменилось кардинальнейшим образом.
– Однокомнатную? – сказала самая старая уже
заинтересованно. – Так у нас на всех пяти однокомнатные. Третья, над ней,
значит…
– Седьмая, – беззвучно пошевелив губами и воздев глаза
к небу, подсказала сидящая рядом. – Седьмая, потом одиннадцатая, за ней,
на третьем, пятнадцатая…
– Нет, мне бы на первом этаже, – сказал Мазур. –
Каково больным будет наверх карабкаться?
– Я ж говорю – третья. Только этот коммерсант, может, и не
сдаст?
– Семеновна, да с чего ж он коммерсант?
– А говорили – из этих?
Меж старушками вспыхнула оживленная дискуссия. Мазур не
вмешивался, навострив уши. Скоро выяснилось, что старушки здесь сидят, словно
на боевом посту, с рассвета до заката, если нет дождя, и знают всех, кто в их
подъезде обитает. Жилец из однокомнатной третьей коммерсантом был окрещен по
некоторым чисто внешним признакам: подъезжал на новеньких «Жигулях», входил и
выходил нерегулярно, что позволило бабулькам сделать в общем-то логичный и
верный вывод – где бы ни работал, строгим распорядком дня не связан. А вдобавок
ходит в кожаном пальто, пиво в авоське не таскает, и к нему порой захаживают
такие же, как он, хорошо одетые, трезвые. Точно, коммерсант или мафиози, вон
как вежливо здоровается…
– А дома он, интересно? – спросил Мазур, когда старушки
стали повторяться.
– «Жигули»-то вон стоят, – Она показала на белую
«семерку», в самом деле новенькую.
Ничего не поделаешь, придется идти. Мазур вошел в подъезд –
хорошо еще, дверь закрывается, со двора не видно, покурил меж первым и вторым
этажом, преспокойно вышел. Развел руками:
– Не открывает что-то, спит, видимо. Через часок еще зайду,
больно уж место хорошее…
И побыстрее свернул за тот же угол, из-за которого вышел.
Джен нетерпеливо кинулась навстречу:
– Где тебя носит?
– Погоди, – сказал Мазур, озираясь.
Окна выходят на запущенный парк, место тихое. Первый этаж
расположен довольно высоко, вон тот балкон, судя по всему, как раз третьей
квартире и принадлежит. Положительно, явку выбирали тщательно: при
необходимости ничего не стоит, прыгнув с балкона, уйти через парк… Балконная
дверь приотворена, но за плотными занавесками ничего внутри не видно.
– Иди уж, – сказал он. – Только, я тебя очень
прошу… Сверим часы. Ровно через пять минут, если все пройдет гладко, выгляни на
балкон. Якобы любуешься диким ландшафтом. И обо мне ничего не говори, идет?
Скажи, что вас из тайги выбралось целых шестеро, и старший группы оказался
настолько предан идее братского сотрудничества, что благородно отпустил тебя на
явку, усадив в такси…
– Хорошо, – нетерпеливо сказала она, переступая на
месте. – Я постараюсь побыстрее…
