– Только, умоляю, не нужно ни местных яств, ни орешков для
«третьего мира»…
– Учту, – пообещал он, сбрасывая куртку.
Когда он возвращался, пышноволосая Элька сделала большие
глаза и завистливо вздохнула – Мазур не сомневался, что в ближайшее же время ее
дружок прослушает краткую, но весьма эмоциональную лекцию на тему: «Бывают же
мужики!» Впрочем, глаза у Джен стали столь же огромными:
– Это что?
– Шампанское, – сказал Мазур, методично выставляя
бутылки из картонного ящика на стол. – Ровно дюжина. В старые времена, при
государе императоре, господа офицеры, особенно морские, счет шампанскому вели
непременно на дюжины. А это фрукты, – он выложил кучу огромных желтых
апельсинов. – А это – шоколад, он у нас, между прочим, получше ваших
«Сникерсов»…
– Нет, ты что, всерьез рассчитываешь все это истребить? Мы
же на четвереньках поползем…
– Да нет, конечно, – сказал Мазур, поставил под стол
банку пива, уселся напротив и серьезно сказал: – Ты знаешь, можешь и
посмеяться, но… Захотелось вдруг представить, что вокруг и в самом деле все
прекрасно, беззаботно, и ничего нет, кроме шампанского, фруктов, красавицы,
ожидающей в номере… Денег у меня больше, чем нам необходимо, это ж на целый
взвод было рассчитано… Почему бы и нет? Можем мы себя немножко побаловать?
– Что-то в этом есть, – задумчиво сказала Джен, катая
по столу апельсин. – Только не рассчитывай, что после пары бокалов я пойду
туда… – она кивнула в сторону спальни.
– Дорогая, я прекрасно понимаю, сколь высоки моральные
качества агентов ФБР, – сказал Мазур. – Вы, американцы, всегда
заботились о морали, даже с комиссарами нас обставили…
– То есть?
– Комиссар – это назначенный правительством чиновник,
надзирающий за политическим и моральным состоянием армейских частей, –
сказал Мазур. – Так?
– Так. Уж это-то я про ваших комиссаров знаю, читала
кое-что…
– Вот и мимо, – сказал Мазур. – Я тебе только что
зачитал официальную формулировку, охватывающую функции и полномочия
американских комиссаров. Каковые у вас в армии появились годах в тридцатых
прошлого века… Так кто с кого брал пример? – Нет, серьезно?
– Вернешься, полистай энциклопедии, – сказал
Мазур. – Комиссаров вы изобрели, милые мои, а большевики у вас идею
подхватили готовенькой… – Он ловко откупорил бутылку и разлил по
бокалам. – Много не будем, а понемножку можно… Кстати, рация до сих пор
так ни разу и не пискнула – лежит твой соотечественник и думает печальную думу.
– Он у меня ляжет, – сказала Джен агрессивно. –
Дай мне только домой добраться… Маллисона наизнанку вывернут, найдется кому…
– Ты там поосторожнее, – серьезно сказал Мазур. –
Твое здоровье! Ну, еще что-нибудь веселое рассказать? Хочешь еще один указ
императора Петра Первого? Снова подлинный? – Он подобрал в уме подходящие
архаизмы, кратенько объяснил ей насчет уральских богачей, обнаглевших от полной
вседозволенности, и торжественно начал: – «Ведомо мне стало, что заводчики мои
на Урале, поелику оторваны от зраку моего, Никита Демидов и солеварщик
Строганов Семка, перестали достодолжное попечение иметь о пользе государства
Российского и, вознесясь до богатств немыслимых, теряют облик и подобие
человеческое. Занимаются потехами праздными и исканиями не солей и руд горных,
а поисками и охотой за телами бабьими, превращая заводы наши в Содом и Гоморру
Никита сын Демидов, по установленному мною розыску, учиняет перемены в женском
поле по четыре-пять разов на месяц и уподобился султану турецкому. Наплодил
потомства столько, что на цельный завод работных людей хватит. На вызовы
обербергкомиссара пермского не является. А приехал в Пермь по своей нужде на
барже с литьем и в виде непотребном гонял с бабами пьяными и голыми на тройках
по улицам, прохожих пермяков садил в сани насильно и, напоив, в грязь ссаживал.
Бергколлегии чиновника особых дел Иванцова раздел догола и, машкеру козла ему
нацепив, женил на козе, и до тех пор собственноручно его плетью охаживал, пока
сей несчастный с козой, поправ закона божьего, не соединился…»
– Бог ты мой! – она беззаботно смеялась, щеки
раскраснелись от пары немаленьких бокалов. – И это все – всерьез?
Подлинное? – Я же сказал, – кивнул Мазур. – Было дело… Итак.
«Солеварен Соликамских заводчик Строганов Семка совсем от рук отбился. Над
девкой заводской Глафирой изгалялся, а как по старости своей и слабости мужской
дела до конца довести не сподобился – набил ей естество солью и отпустил с
миром, отчего девка оная трое суток в Камереке отмывалась. В город
Санкт-Питербурх приехав, разгулялся окончательно, ночь афинскую устроил с
дебошем и убивством непотребным, чем привел жителей в великое изумление.
Оштрафован полицмейстером на пять тысяч рублей. Указываю: Демидову Никитке и
Строганову Семке год мне на глаза не показываться, а ежели они исправления
своего за сей год не покажут и на пользу государства Российского во всю мочь
работать не станут – все животы их и имущество отписаны будут в казну
незамедлительно…» – Он перевел дух и глотнул шампанского.
– Ну и как, исправились? – отсмеявшись, спросила Джен.
– Да нет, насколько мне известно, – сказал
Мазур. – Хулиганить стали потише, вот и весь результат… А потом император
умер и надзирать стало некому, так что…
Осекся. Джен с потемневшим лицом смотрела поверх его плеча
так, словно узрела ползущего по стене паука размером с кулак. Мазур невольно
положил руку на кобуру, но тут же вспомнил, что за спиной у него только стена и
телевизор с выключенным звуком. Обернулся. Ага, программа «Время». На фоне
американского флага и бодрых лозунгов беззвучно ораторствует обаятельный
седовласый субъект, рядом, улыбаясь во весь рот, стоит не менее обаятельный,
вот только не седой, гораздо моложе. Рядом с ними две очаровательных дамы, а
вокруг бушует развеселая толпа…
– Рэмпол? – спросил он.
– Седой, – кивнула Джен. – Второй – Дреймен…
– Тварь такая, – жизнерадостно сказал Мазур. –
Ничего, мы…
Тук-тук, тук-тук-тук!
Мазур, не рассуждая, прянул к двери, что твой леопард.
Обернулся, перебросил Джен пистолет, она поймала иссиня-черную игрушку на лету,
отпрянула к стене.
– Кто? – спросил Мазур.
– Я, Эля…
– Ну, сейчас… – ответил он нарочито раздраженно.
Прислушался. Вроде бы не слышно ни движения в коридоре, ни
голосов… Чуть приоткрыл дверь, готовый ко всему.
Нет, она одна, в коридоре никого больше…
– Что, неужели нарисовался, козел? – спросил Мазур.
– Ага, – она энергично закивала. – Высокий такой,
в кожаном пальто, лоб с залысинами?
– Он, гад, – сказал Мазур.
– Подъехал на вишневой «девятке», с ним еще двое, и в машине
один остался… Вас обоих обрисовал в точности, так на месте ногами и перебирает,
не терпится ему… Ой, я боюсь даже… у него пушки, случайно, нет? Еще палить
начнет…
