Кацуба появился и в самом деле через пару минут, выглядел он
весьма довольным, по-прежнему напоминал кота – но удачно укравшего добрый шмат
ветчины и безнаказанно стрескавшего в укромном уголке. Он даже щурился
совершенно по-кошачьи и громко насвистывал что-то бодрое. С ходу направился в
цех, сделав рукой размашистый жест Мазуру, чтобы следовал за ним. Молчаливый
страж все еще торчал на входе. Кацуба мимоходом похлопал его по боку, бросив
наставительно:
– Повышайте качество продукции, юноша, а то, по слухам,
югославские гарнитуры на подходе.
Тот озадаченно покосился непроизвольно шарахнувшись, –
очень похоже, Кацуба якобы небрежно хлопнул его прямо по подмышечной кобуре, но
смолчал. В машине майор откинулся на спинку сиденья, какое-то время задумчиво
созерцал громоздившиеся вблизи штабеля досок, потом, не оборачиваясь к Мазуру,
сообщил:
– Как выражался Дюма, интрига затягивается… Или
завязывается? В общем, один черт…
Мазур дисциплинированно молчал – не та ситуация, чтобы лезть
с вопросами, ясно, что погулять его отправляли не зря. Спросил только:
– А верить этому твоему «черному папе» можно?
– Определенно, – откликнулся Кацуба. – Потому что
врать ему нет никакого смысла. В силу разных хитрых факторов ему твоя «Заимка»
– как бельмо на глазу Выгоды никакой, а беспокойство и головная боль налицо. Не
настолько еще мы пали, чтобы с нами, многогрешными, не считались… Что ты на
меня так смотришь? Не к настоящему же губернатору идти? Природа, друг мой, не
терпит пустот, вот и все. Если власть выпускает из рук ниточки, они в пустоте
долго болтаться не будут – быстренько кто-нибудь подхватит и намотает на
пальчики, вот тебе и вся нынешняя политграмота в кратком изложении. А
чистоплюйничать мы как-то не привыкли, да и вы тоже – можно подумать, тебе в
Эль-Бахлаке местная компартия помогала склады подрывать…
…Остановившись на лестнице меж этажами, Кацуба извлек из
кармана пластиковую бутылку с «Белым орлом», зажав большим пальцем горлышко,
попрыскал себе на рубашку, плеснул на Мазура. Потом подумал, махнул рукой:
– Не все ж добро переводить… – сделал приличный
глоток. – Будешь?
– Да ну, в подъезде, без закуси…
– Эстет ты у нас, я сразу просек… Ладно, пошли.
Он поднялся на третий этаж и решительно позвонил в дверь.
Довольно быстро зашлепали шаги, изнутри спросили:
– Кто?
– Участковый, – моментально рявкнул Кацуба. – Ваша
«Тойота», гражданин Нефедов, в неположенном месте торчит?
Щелкнул замок, дверь стала медленно приоткрываться. Кацуба
вмиг двинул по ней плечом, отшвырнув хозяина в глубь прихожей, рванул следом,
как бульдозер. Мазур вошел за ним, старательно притворил дверь и защелкнул
замок.
Хозяин, кое-как обмотанный большим махровым полотенцем,
удержался на ногах и сейчас хватал с полочки под зеркалом черный револьвер.
Кацуба преспокойно дал ему время не только схватить, но и почти поднять руку –
потом выбил пушку, небрежно даже, словно отгонял муху или работал с манекеном в
тренировочном зале. Подхватил на лету, нажал кнопку, выщелкнул барабан:
– Ты смотри, резинкой хотел в нас пальнуть, сучонок… – Вмиг
ухватив хозяина за ушибленную руку, развернул и головой вперед швырнул в
комнату Полотенце слетело, и хозяин приземлился на полу совершенно голым.
Кацуба вразвалочку вошел следом, громко комментируя: – Значит, мы тут имеем
МЕ-38-компакт с безоговорочно запрещенными резиновыми пульками… Если в лоб,
будет больно, если я тебе сейчас шмальну по яйцам, выйдет и вовсе похабно…
Квартирка оказалась однокомнатная. На широкой тахте
обнаружилось довольно юное создание противоположного пола, с испугу укрывшееся
простыней до носа. Хозяин лежал в углу в нелепой позе – совсем еще сопляк с
гладенькой глуповатой физиономией. Безжалостно хрустя подошвами по разбросанным
кассетам, Кацуба прошел на середину, пинком поддел черный шнур и вырвал его из
розетки. Стоявший на полу магнитофон замолчал.
– Ногой по чавке хочешь? – поинтересовался майор у
лежавшего.
Тот молчал, но по его лицу читалось, что предложение не
вызвало у него ни малейшего энтузиазма.
– Ну тогда вставай, выкидыш, – сказал Кацуба. –
Трусы натяни, что ли, вон валяются, – а то как бы у меня педерастические
склонности не заиграли… Встать! – рявкнул он так, что девица спряталась
под простыню с головой. Повернулся к Мазуру – Вова, залетай, сейчас разборочку
учиним по всем правилам, с кровищей на стенах и яйцами на люстре… – вытащил
бутылку и глотнул из горлышка.
Хозяин, опасливо косясь на них и обходя стороной, натянул
трусы, потянулся было к рубашке.
– Отставить! – рявкнул Кацуба. – И так сойдет… Ты,
фемина, ну-ка быстренько вылезла, прошлепала на кухню и живенько мне приперла
чего закусить… – Он огляделся, поднял со стула синее платьишко и швырнул
ей. – На, задрапируйся – и в темпе, фемина, в темпе!
Она кинулась на кухню, натягивая платье на ходу. Кацуба
успел звучно шлепнуть ее по попке, нехорошо оглядел хозяина и сообщил:
– Ну, щас я тебя, Витек, буду мочить, как мамонта… Хозяин
наконец-то смог выговорить:
– Нет, мужик, ну ты хоть объясни…
– Объяснить тебе? – зловеще протянул Кацуба и
захохотал, словно привидение. – Щас я те объясню, журналист хренов, я тебе
так объясню, что в Склифасовского не соберут… – Вытащил из кармана безжалостно
смятый номер «Шантарского скандалиста», расправил и замахал под носом
собеседника: – Твоя газетка, сучий потрох? Да ты мне целику не строй, тебя
типография с потрохами заложила, они ж там все живые люди, никому неохота, чтоб
ими окно прошибали – окно-то на третьем этаже было… Ты эту газетку тискаешь,
говорю? Отвечать, блядь, без промедления!
– Ну, моя…
– Ага! – еще более оживился Кацуба. – Вот я те щас
корректуру и устрою, как в лучших домах…
Вернулась девчонка, издали на вытянутых руках протянула
тарелку с яблоками и наваленными грудой конфетами.
– Конфектами – водку? – печально спросил Кацуба, но все
же сгреб с тарелки яблоко, глотнул водочки и откусил от яблока изрядный
кус. – Теперь ставь сюда и волоки аршины в темпе, вон Вова с утра
неопохмеленный и потому зверь почище меня…
– Что волочь? – робко переспросила она.
– Стаканы, чадо! – страдальчески поморщился
Кацуба. – Нет, ну что мы за молодежь ростим, если она русского языка не
знает… Садись, Витек, в ногах правды нету… От-так. Только смотри у меня, не
дергайся, а то рассвирепею напрочь…
Принял у девчонки пару рюмок, плеснул в одну для Мазура,
сунул ему в руку, распорядился:
– Теперь прыгай в постельку, фемина, и сиди там тихонечко,
словно тебя и вовсе нету… Вова, у тебя налито, шарашь под яблочко, а Витьку мы
не нальем, перебьется… – Опрокинул свою рюмку, успешно притворяясь вовсе уж
пьяным. Чуть пошатнулся, оглядел хозяина с ног до головы и с блатным надрывом
возопил: – Ты за что ж меня опозорил на весь белый свет, сука драная?
