– Никаких, – угрюмо сказал Мазур.
– И правильно. Они в общем-то неплохие люди, но должность
обязывает. Когда разгорается скандал, подобный вашему, его сплошь и рядом
стараются погасить не скрупулезнейшим добыванием полной и окончательной истины,
а чисто косметическим ремонтом. Поскольку гипотетическая истина частенько уже
не влияет на понесенный урон и не способна ничего исправить, а торопливое нанесение
косметики, наоборот, спасает престиж всей системы… Согласны? Умница. Именно
поэтому ваша смерть устраивает всех – и тех, кто верит в вашу виновность, и
тех, кто по профессиональной въедливости все же предпочел бы для очистки
совести еще раз проверить все сомнительные узелки. Не будем к нашим
фельдмаршалам излишне строги – мы на их месте, боюсь, рассуждали бы точно так
же. Помер каперанг Мазур – и гора с плеч. То ли он, паскуда, шпион, то ли нет,
но очень уж много вокруг него нагромоздилось всякого, уж в чем-то да виноват. А
допрашивать его с широким применением «сывороток правды» было как-то не с руки
– знает чересчур много, такого, что и среди своих вспоминать не стоит, ради
вящего спокойствия…
– Вы что, хотите сказать…
– Ну, ну, не щелкайте клыками. Не столь уж скверного мнения
я о вашем адмирале. Ваша контора санкции на ваше устранение не давала, они
просто-напросто вздохнут облегченно, а это все же две большие разницы, верно?
Ладно, не буду вас мучить. Во всей этой истории камнем преткновения оставался
один-единственный вопрос: почему вас с такой яростью и усердием пытались
скомпрометировать? Вы его себе не могли не задавать…
– Еще бы, – сказал Мазур.
– Необходимы цель и мотивы. Они были. И скажу вам со всей
откровенностью: хотя мы с Кацубой ребята неглупые, существовала реальная
опасность, что у нас так и не будет ничего, кроме подсознательного недоверия к
официальной версии, которое к делу не подошьешь и трибуналу для
органолептического осмотра не предъявишь. На ваше счастье, появился чертик из
коробочки. Для начала я вас с ним познакомлю. – Он протянул Мазуру синюю
расческу. – Поскольку это дама, причешитесь как следует, она в вас должна
сразу увидеть серьезного человека… – Он склонился к Мазуру, сузив глаза: –
Насчет предельной секретности происходящего я напомню лишь мимоходом – вряд ли
вы забыли, что валяетесь в морге, и, если вдруг заявитесь к вашим командирам в
живом виде, заработаете одни неприятности, вплоть до того, что вновь перейдете
в разряд покойников, и на сей раз уже по-настоящему… Вы, голуба моя, оказались
в центре столь секретной операции, что никаких грозных подписок с ее участников
не берут и орденами не награждают – просто-напросто за хорошее поведение
позволяют остаться живыми… Пошли?
Он вышел в коридор первым. Коридор был высокий, длинный и,
по непонятно откуда взявшемуся убеждению, напоминал скорее больничный: то ли
большие промежутки меж дверями без номеров, причем неравномерные, то ли едва
уловимый запах медикаментов заставляли в первую очередь подумать о лечебнице…
Здание, должно быть, немаленькое, судя по лестничной клетке, куда
свернули, – внизу как минимум один этаж, наверху несколько…
Генерал поднялся на самый верх. На площадке была
одна-единственная дверь, обитая коричневым дерматином.
Глаголев нажал кнопку – но внутри не слышалось звонка. Через
несколько секунд тихо клацнул замок, генерал потянул на себя дверь, оказавшуюся
что-то уж подозрительно толстой, обитой с внутренней стороны тем же простецким
дерматином – но торец, как Мазур и подозревал, посверкивал металлом, над которым
чуть-чуть выступали три ригеля сложного замка. Детина в пятнистом комбинезоне
без знаков различия, словно бы невзначай державший их под прицелом «Клина» с
глушителем, опустил автомат не раньше, чем дверь закрылась за вошедшими.
Второй, сидевший за столиком с мониторами, так и не встал, ограничившись
кивком.
– Так уж заведено, – негромко сказал Глаголев, шагая в
конец коридора. – В приличном заколдованном замке принцессу всегда
стерегут на совесть… Кирилл Степанович, спешу предупредить: люди, которых я вам
сейчас представлю, не самозванцы и не актеры, поэтому, умоляю, воздержитесь от
удивленного аханья и глупых вопросов типа: «А вы не врете?»
Этот коридор гораздо больше походил на приличную гостиницу:
ковровая дорожка, темно-коричневые полированные двери, красивые светильники,
торцевое окно представляет собою витраж с сине-красно-желтым геометрическим
узором, и возле него устроен крохотный холл с мягкими креслами и кашпо по
стенам. Не доходя до него, Глаголев резко остановился, постучал, вошел, не
дожидаясь ответа. Мазур двинулся следом, чувствуя себя немного неуклюже в чужой
одежде, самую малость великоватой.
Самый обычный гостиничный номер. У столика, ближе к двери,
сидела та самая темноволосая молодая женщина, которую Мазур видел в
глаголевской вотчине, упрятанной посреди военного городка. Только сейчас она
была в синем платье. Как и в прошлый раз, красотка показалась Мазуру чуточку
скованной, очень уж напряженно сидела, сдвинув колени, словно примерная
школьница в классе, по невинности своей и не пытавшаяся использовать против
строгого учителя безотказное оружие – очаровательные ножки. Мужчина, шагнувший
им навстречу от окна, был Мазуру незнаком, но он чисто машинально встал на
несколько секунд по стойке «смирно», потом, правда, опомнился и раскланялся вполне
штатским образом. Однако Мазуру эта стойка успела сказать многое, и он в полной
растерянности успел подумать: «Не может же быть…» Сухопарый, жилистый,
подтянутый по-военному мужик, примерно ровесник Мазура, – и штатская
одежда точно также кажется маскарадной…
– Знакомьтесь, господа, – как ни в чем не бывало
произнес Глаголев по-английски, усаживаясь первым. – Кирилл Мазур,
военно-морской флот. Лейтенант-коммандер Крис Меллинг – база Уорбек-Бей,
военно-морские силы США. Дженнифер Деспард, помощник окружного прокурора штата
Пенсильвания. Капитан первого ранга Мазур – начальник группы, только что
утвержденный командованием, однако, как частенько случается, еще не посвященный
во все детали. Я имею в виду ваш участок работы, мисс Дженнифер, исключительно ваш…
Мне пришло в голову, что первое знакомство, каковое приходится устраивать в
молниеносном ритме, будет чуточку непринужденнее, если вы прочтете маленькую
лекцию господину Мазуру, дабы он проникся серьезностью момента…
– Вы хотите сказать, он совершенно не в курсе? – голос
у нее был приятный, чуточку хрипловатый, не свободный от той же скованности.
– Во всем, что касается вашего… объекта.
Мазур, сидевший с каменным выражением лица, украдкой
переглянулся с долговязым лейтенант-коммандером – и словно бы смотрел на свое
отражение в зеркале, оба мгновенно прокачали друг друга и оценили должным
образом… Два боевых пса, чутьем определившие в момент, что к завитым болонкам
отношения не имеют и всю сознательную жизнь провели в борющихся за выживание
стаях…
Очаровательная Дженнифер протянула Мазуру цветную фотографию
и произнесла, старательно выговаривая слова по всем правилам грамматики, словно
имела дело с неграмотным туземцем из джунглей, знакомым с английским лишь по
этикеткам на консервных банках:
