– Ну, здравствуй, старче божий, – сказал Мазур,
присаживаясь на край постели. – Так и думал, что свидимся когда-нибудь… Ты
мне что, не рад? Лично я, скажу откровенно, радешенек…
Кузьмин, извиваясь, откатился подальше, пока не застрял,
привалившись к стене. В глазах стоял столь откровенный ужас, что Мазур
посмотрел, не расплывается ли из-под старого знакомого лужа. Лужи пока что не
было.
Двумя пальцами вытащив резиновый кляп, Мазур, не глядя,
отбросил его в угол, вытер пальцы о растрепанную бороду пленника и, превозмогая
яростное желание выхватить нож, сказал:
– Ну, вякни что-нибудь, старче божий. Ты же, я помню,
краснобай, каких поискать.
Краем глаза он видел, как лейтенант-коммандер, склонившись к
уху Джен, торопливым шепотом переводит. Пожалуй, она и впрямь не понимала
по-русски ни словечка – столь жадное, мучительное любопытство в глазах,
пожалуй, не подделаешь. Американец замешкался, и Джен, не раздумывая,
подтолкнула его кулачком в бок.
– Живучий ты, я смотрю, – сказал Кузьмич, подбирая
каждое слово так осторожно, словно говорил на родном языке впервые. –
Неисповедимы пути господни…
– Бывает, – сказал Мазур. – Погода переменчива…
– Издеваться будешь? – спросил Кузьмич обреченно. Лицо
у него сплошь покрылось крупными каплями пота.
– Что, страшно?
– А кому не страшно? – Он молниеносно окинул стоящих за
спиной Мазура цепким взглядом. – Я вас предупреждаю, гости дорогие: здесь
вам не притон, а серьезный государственный объект, так что на каждого из вас
найдется статья…
– Ну ты и сволочь, – сказал Мазур не без некоторого
восхищения. – Может, еще скажешь, что и ты при погонах?
– Бог не дал, – смиренно сказал Кузьмич.
– Ага, погоны ты больше по другую сторону колючки видел… –
Мазур усмехнулся, видя исказившую лицо старика гримасу. – Ну да,
рассказали мне давеча твою боевую биографию.
– Ошибки молодости, – философски сказал Кузьмич. –
Мало ли по юному неразумию нагрешишь…
– Ладно, хватит, – сказал Мазур. – Я бы с тобой
побеседовал как следует, да времени нет, на твое счастье… Кассеты где? Кто у
вас гулял с ключиками от сейфа – ты или Полковник? Живо, сволочь старая, ты на
свете порядочно пожил, знаешь, когда пора заливаться соловьем, чтобы ремни из
спины резать не начали…
– А что с Полковником? – тут же спросил Кузьмич.
– Да лежит тут, неподалеку, – сказал Мазур. –
Спеленутый, как младенчик.
– Вот ты с ним и побеседуй. Он у нас человек
государственный, облеченный полным доверием и всей ответственностью. А я –
дворник на подхвате, у меня биография на ногах гирями висела, так что не делай
ты из меня пахана… Если пошло такое веселье, мне бы и самому побыстрее подальше
оказаться…
– Окажешься, – с нехорошей улыбкой пообещал Мазур,
похлопал его по плечу и встал. – Полежи пока, помолись, чтобы у меня
свободного времени не нашлось с тобой о прошлом потолковать…
Комната, куда они переместились, была обставлена не в пример
богаче и современнее. Видеомагнитофон все еще работал, никто не потрудился его
выключить, и на цветном экране две мулатки в хорошем темпе совращали
застенчивую блондинку. На столике у мягкого кресла имел место недурной
натюрморт с бутылочкой джина и закуской. Хозяин же, приснопамятный белобрысый
крепыш, лежал прямо на полу, куда его сшибли, неожиданно вломившись, еще более
тщательно спеленатый, в знакомой Мазуру каппелевской форме, при золотых
полковничьих погонах царского образца. При нем пребывал молчаливый Сидоров,
бдительно сидевший на застланной постели, – единственный, кто из-за
возложенных на него обязанностей не успел снять черный комбинезон аквалангиста.
– Иди, переоденься, – сказал ему Мазур. – Комбез
потом кинешь в колодец… Размещайтесь, господа, места хватит. – Сам сел в
кресло и дружелюбно-легонько придавил толстой подошвой руку связанного. –
Что это вы, ваше превосходительство, и в полном одиночестве при форме
расхаживаете?
– Привыкаешь, знаете ли, – сказал Полковник с гримасой,
которая у нетребовательного зрителя могла сойти за вымученную улыбку. –
Проникаешься атмосферой… Вы, случайно, не собираетесь мне показать ордерок от
военного прокурора?
– Это называется – играть в профессионала? – спросил
Мазур.
– Скорее уж – не ползать на брюхе.
– А если придется?
– Ну, человек, конечно, слаб… Только я и в самом деле
профессионал. Наверняка уже знаете?
– Знаю, – сказал Мазур. – И это, по-моему, здорово
упрощает дело. Можно обойтись без долгих уговоров и внушительного перечня
угроз. Ордера у нас, конечно, нет. Но от этого ваше положение только
ухудшается…
– Сигареткой не разодолжите?
Мазур поднял его под мышки, усадил так, чтобы спиной
опирался на постель, сунул в рот сигарету и терпеливо поднес зажигалку. Потом
сказал:
– Обстановка проста: радиостанцию мы малость покорежили, всю
челядь положили. Ничего напоминающего тревожную кнопку здесь нет. Законами и
предрассудками мы не связаны…
– Что вы тянете? – вскрикнула Джен. По-английски,
естественно. Голосок дрожал от волнения.
– Ого! – сказал Полковник. – То-то этот субъект ей
бормотал на ухо на несомненном импортном наречии… Далеко же вы зашли, ребята,
прямиком под расстрельную статью, если попадетесь именно тому, кто вам ее
обеспечит…
– Не валяйте дурака, – поморщился Мазур. – Какие
там официальные трибуналы при наших играх… Сплошные безымянные покойнички по
кустам, вот и все. Ладно, не будем растекаться мыслью по древу. Времени нет.
Или ты открываешь сейф так, чтобы при этом не включилось нечаянно никаких уничтожителей
и кассеты нам достались целехонькими, или умирать ты будешь так долго и погано,
что подумать противно. Вот и все, без красот и щелканья клыков… Или-или. Ну?
– Сигарету вынь, догорела…
Мазур двумя пальцами вынул у него изо рта догоревший до
фильтра окурок, швырнул в пепельницу. Повторил:
– Ну?
– А с глазу на глаз нам поговорить нельзя?
– Нет, – покачал головой Мазур.
– Ну ладно, – сказал Полковник решительно. –
Поберегу ваше время, поскольку оно одновременно и мое, похоже… Только сначала
скажите, что предлагаете. Нельзя же человеку, даже в моем печальном положении,
не предлагать совершенно ничего?
– Дохлый шанс на жизнь, – сказал Мазур. – Чем
богаты…
– Предположим, не такой уж дохлый, – вмешался майор
Прагин. – Я бы уточнил – весьма приличный шанс на жизнь при хорошем
поведении.
– Это в свидетели, что ли?
– Чем богаты, – передразнив интонацию Мазура, сказал
майор. – Если подойти вдумчиво и с фантазией, раскаявшийся и весьма
словоохотливый свидетель может и пожить… А то и зажиться на свете.
