Ага! Дверь распахнулась от молодецкого пинка изнутри, оттуда
бомбой, в приличном темпе вылетел двойник убитого – та же косая сажень в
плечах, похвальное проворство движений, обеими руками стиснул «Стечкин», словно
пятиклассник – коленку одноклассницы, до которой дорвался впервые в жизни…
Пришлось стрелять прямо через стекло, осталась аккуратная
дырочка без всяких трещин. В кабине потянуло тухлой пороховой гарью, «Зауэр» с
глушителем сработал прекрасно, лишний раз подтвердив высокую репутацию
Швейцарии и в этой области. А снаружи все было нормально – незадачливый герой
кувыркнулся навзничь с дыркой во лбу.
Мазур запустил двигатель. Следовало его прогреть хотя бы по
минимуму. Двойной винт со свистящим шуршанием завертелся на холостом ходу. Из
леса вылетела Джен, изнервничавшаяся ожиданием в одиночестве, рванула к
вертушке так, словно целилась на олимпийское золото. Плюхнулась на сиденье
рядом, уставилась с недоумением, во взгляде читалось: «Почему стоим?»
– Потерпи… – проворчал Мазур сквозь зубы. – Сейчас…
Изощренно выругался про себя, взглянув на указатель
горючего: хорошо, если бак заполнен на четверть. Видимо, дальних полетов в
ближайшее время не предвиделось, и они поленились возиться с дозаправкой. Какой
там Шантарск, тут и до Пижмана с таким запасом не дотянешь…
Понемногу увеличил обороты, пробуя на разных режимах. Движок
басовито взвыл. В таежной тишине подобные звуки разносятся далеко, на «Заимке»
не могут не услышать, но вряд ли сразу станут поднимать свои вертушки,
несколько минут обязательно потеряют… Но все, ручаться можно, таращатся сейчас
в эту сторону. Сначала они, руку на отсечение, обязательно подумают, что это
балуют часовые…
– Пристегнись! – проорал Мазур.
И поднял машину в воздух. Не Чкалов, далеко не Чкалов –
вертолет клюнул носом, качнулся, однако крепко вбитые навыки не подвели. Мазур
повел трофей на юго-восток, над самыми вершинами деревьев, уверившись, что лег
на курс, вывел газ на максимум. Джен таращилась на него со сложной смесью
страха и восхищения, вцепившись в края сиденья, – а он молился неведомо
кому, чтобы их подольше не заметили. Рывком поднял вертолет метров на пять выше
– впереди замаячили вовсе уж высоченные ели, не врезаться бы…
Вообще-то, научиться водить вертолет не столь уж сложно.
Смотря какой школе следовать. Их до недавних времен имелось две: советская и
американская. По советской традиции, будущего летчика несколько лет мучили,
вколачивая ему в голову устройство винтокрылой машины и заставляя сдавать
множество зачетов по материальной части. Американцы поступали проще и
рациональнее: давным-давно рассудили, что с несерьезными поломками вертолет
дотянет до базы, а серьезные пилот починить все равно не сможет, оказавшись в
экстремальной ситуации типа вьетнамской кампании, где дуло торчит чуть ли не
из-за каждого куста, и гораздо проще спасаться на своих двоих, чем лихорадочно
ковыряться в моторе под плотным огнем. Они сажали на вертолеты
восемнадцатилетних пацанов, и те, по малолетству не умея толком бояться, гоняли
на вертушках, как на своих «Харлей-Дэвидсонах» в гражданской жизни. И месяцев за
пару выучивались водить более-менее прилично – а там уж шел жестокий отбор
войны. В общем-то, на родине Мазура примерно так и обстояло с летчиками в
первые годы Отечественной…
Естественно, и родной спецназ учился водить вертушки по
американской методике, плюнув на идеологические страсти-мордасти вроде
пресловутого низкопоклонства перед Западом. Так оно выходило гораздо практичнее
и полезнее…
Внизу неслась сплошная размытая полоса, зелено-бурая. Сверху
нависали угрюмые серые облака. Бортового вооружения, конечно, нет и в помине, а
жаль. Радара тоже нет – это уже похуже, потому что вертолеты, в отличие от
автомобилей, зеркалами заднего вида не оборудованы – по крайней мере эти
модели, и если кто-то вздумает зайти в хвост, обнаружить его трудновато…
Правда, и на тех вертолетах, что принадлежали уничтожившим «Заимку», бортового
оружия Мазур не заметил, а это кое-какой плюс… Если начнут примитивно палить из
автоматов, попасть будет трудновато, тут вам не кинобоевик…
Для проверки он заложил вираж, взглянул назад – и погони не
увидел. Серое небо, казалось, с каждой минутой опускается все ниже, вот-вот
придавит к земле… Он не глядя протянул руку вверх, вынул из гнезда наушники,
соединенные проводом с приборной доской, нацепил.
В наушниках отчаянно трещали грозовые разряды. Как бы и в
самом деле не влететь в грозу сгоряча… Она совсем близко где-то, она рычит и
погромыхивает, и слева явственно мелькнул отдаленный отблеск молнии. А
парашютов, конечно, никаких. Положим, от попадания молнии вертушка не загорится
– но неминуемо возникнет разность потенциалов, при посадке проскочит разряд меж
машиной и землей, и уж тут-то возможны нехорошие сюрпризы вроде взрыва
бензобака, Мазур помнил лекции…
Ух! Вертолет тряхнуло – воздушная яма. Сердце на миг
замерло, провалилось в невесомость. Мазур расслышал визг Джен – вот тебе,
девочка, «русские горки»…
Пошла болтанка – но прекратилась вскоре. На выгнутом лобовом
стекле расплылось несколько бесшумно-туманных взрывов – попали под дождь, а
стеклоочистителей, конечно, не имеется…
В пулевую пробоину, украсившую боковое стекло, врывалась
тугая тонюсенькая струйка холоднющего воздуха, трепавшего волосы Джен. Она
склонила голову пониже, но тут же подняла: предпочла ошалелый сквозняк
лицезрению проносящейся чуть ли не под ногами тайги, способному вызвать морскую
болезнь. В наушниках трещали разряды, вонзаясь в мозг тонюсенькими буравчиками,
и Мазур совсем было собрался их скинуть – но тут расслышал:
– Третий, третий, предполагаемый курс… третий! Курс –
юго-восток, как понял, как понял, юго-восток, третий, юго-восток!
В ответ тут же прохрипело:
– …орой, второй, слышу, курс – юго-восток, связ…
– Третий, не понял, не понял, третий.
– Свяжитесь с пятым, «Бредень» по стандарту, «Бредень» по
стандарту, как понял, прием?
– Понял, понял… ретий… редень… стандарт… – И снова
оглушительный треск близкой молнии.
Мазур скинул наушники, опасаясь за барабанные перепонки.
Главное он и так понял: их бегство заметили, о чем торопились настучать кому-то
еще. Ну, а слово «Бредень» ничуть не являло собою китайской грамоты, кошке
ясно, что начнут ловить, используя все, что у них припасено в заначке, знать бы
только – что?
– В хвост! – проорал он в ухо Джен.
– Что?
– Иди в хвост! – заорал он еще громче. – В окно
смотри!
Там, в конце салона, было обращенное назад небольшое овальное
окошко. Кивнув, Джен выбралась из кресла и, цепляясь за все, что только можно,
стала пробираться туда. Вертолет вновь стало швырять.
– Пристегнись там! – завопил Мазур, обернувшись к
ней. – Вон, есть ремни! А то как швырнет… – замолчал, прикусив язык, да
так, что из глаз посыпались искры, – это очередная воздушная яма
подвернулась на пути.
