Он был уверен, что с воздуха их заметить невозможно: глубоко
закопались в змеиный клубок, который любая пешая поисковая группа чисто
инстинктивно обойдет десятой дорогой. Одна из самых крепких и устойчивых фобий
– страх и брезгливость человека к змеям. И никакой детектор, что тепловой, что
емкостный, тут погоне не поможет: на экране тепловизора изобразит такое
переплетение линий, что контуры человеческих фигур затеряются надежно, а
емкостный датчик просто зашкалит…
Особенной вони вокруг не было – лишь резковатый сильный
запах, скорее непривычный, чем отвратительный, походивший чем-то на грибной, от
разломанных поганок. Шум вертолетов проплыл над головой, раздвоился – один,
очень похоже, то ли завис, то ли опустился на том месте, где Мазур бросил
вертушку с пустыми баками, второй еще мотался по широкой спирали.
Нащупав руку Джен сквозь упругие кольца, Мазур убедился, что
девушка не просто дрожит – ее колотит. Своих часов он не видел, не мог знать,
сколько времени прошло, – «внутренние часы» на сей раз работали
скверненько, он тоже был из плоти и крови, со всеми присущими человеку
инстинктивными страхами…
Похоже, не так уж далеко повизгивала собака. Так и есть.
Пустили овчарку. Только ничего этим не добьются.
«Антисобакин» – пассивного действия, не раздражает рецепторы
запаха в собачьем носу (ведь случается, что след опытные охотники примерно
вычисляют как раз по поведению нюхнувшей химии собаки), а словно бы отключает
их на время, пес становится неспособным унюхать что бы то ни было, ему просто
кажется, что вокруг нет вообще никаких запахов…
Взвыли винты. Теперь уже оба вертолета кружили по спирали,
взяв за центр ту полянку. Право же, в их клекоте прямо-таки ощущалось обиженное
повизгиванье потерявших след собак. Ребром ладони Мазур отпихнул назойливого
полоза, особенно непринужденно устроившегося на голове и опустившего хвост на
физиономию. Над самым ухом послышался явственный всхлип.
– Потерпи, – громко сказал он, все равно за шумом
вертолетов услышать его посторонние не могли.
– Я сейчас с ума сойду…
– Сойдешь – здесь и брошу, – безжалостно сказал
он. – Так что крепись.
– Погань какая… Давит, тяжело…
– Терпи, – сказал он, с трудом пошевелился, прикрывая
ее своим телом от нависающей скользкой тяжести.
…Когда шум вертолетов затих вдали, он еще долго сидел на
корточках в прежней позе – на случай коварного сюрприза в виде оставленной
неподалеку засады. Змеи успокоились окончательно, лишь изредка в щеку тыкалась
угловатая головка.
Глава 15
Наследник миллионера
Настал момент, когда пришлось решаться. Чересчур уж покойная
тишина, пронизанная птичьим щебетанием, стояла вокруг.
– Давай выбираться, – сказал он. – Только не
спеши, осторожненько…
Выбраться оказалось гораздо труднее, все равно что выпутываться
из противолодочной сети. Хорошо еще, края ямы были довольно пологими. Мазур
раздвигал упругие петли змеиных тел, распутывая их, как диковинную головоломку,
неспешно, но довольно бесцеремонно. Его частенько кусали, но зубы у полоза
слабоваты, а челюсти способны придушить разве что бурундука. Он медленно
продвигался к краю ямы, помогая Джен. Два раза она срывалась, на третий Мазур,
отбросив деликатность, чувствительно поддал ей кулаком по заднице.
Наконец голова оказалась на свободе, над верхним слоем змей.
Дальше пошло полегче. Упершись носками ботинок в землю, рывком выбросил Джен
наружу, и она растянулась ничком в метре от ямы, живописно увешанная полозами,
словно какая-то древняя жрица таинственного змеиного культа. Выбравшись следом,
Мазур поднял ее на ноги, прислушался. Убедившись в отсутствии противника,
старательно обобрал с девушки всех змей, швыряя их наземь, – а там и с
себя стряхнул спасителей.
Покрутил головой: Джен пошатывалась, закатывала глаза так,
что это предвещало нешуточный обморок в самое ближайшее время. Схватив ее за
руку, Мазур кинулся прочь – подальше от змеиной ассамблеи. Джен тащилась следом
безвольной куклой. Вертолетов не слышно.
Тайга становилась гуще. Мазур остановился, лишь убедившись,
что в пределах видимости не осталось ни единой змеи. Опустил девушку в мох,
взялся сначала за фляжку со спиртом, но тут же передумал и полез за аптечкой.
Распахнув алюминиевый футляр, пробежался кончиками пальцев по рядку шприцев,
трубочек с таблетками, прочих причиндалов, словно пианист по клавишам. И
решительно вынул из гнезда шприц-тюбик с четкой красной маркировкой:
«Прилив-2», снял с иглы пластмассовый колпачок. Расстегнул пуговицу у запястья,
умело вогнал иглу в локтевую вену, старательно выдавил тюбик. Джен сейчас была
идеальной пациенткой – лежала трупом, не воспрепятствовав и жестом, чуть
пошевелилась, когда игла входила в вену, но тут же обмякла.
Закурив, Мазур присел рядом на корточки, прекрасно зная, что
результата ждать недолго. Первую сигарету высосал в полдюжины затяжек, вторую
уже смаковал. Ситуация его не радовала, но и для печалей нет поводов. Маршрут
должен был пролегать по довольно диким местам – в сторону Южной Якутии и
Транссибирской магистрали, в краях, не обремененных ни золотом, ни человеческим
жильем, ни даже лагерями, по крайней мере в радиусе километров двухсот.
Натолкнуться здесь можно лишь на случайного охотника или браконьера-рыболова.
Аккуратно сунул в мох окурок, покосился на девушку. Спросил:
– Глоточек спирта, леди?
– Не надо, – ответила она уже довольно ровным голосом,
села. Щеки раскраснелись, зрачки заметно расширены. – Что ты мне впрыснул?
Горячая волна идет, до кончиков пальцев…
– А голова?
Она помотала головой, потерла виски:
– А голова совершенно пустая, даже удивительно. На все мне
сейчас плевать… Это наркотик?
– Ну что ты, – сказал Мазур. – Совершенно
безобидная штука. Вот только ты у меня сейчас попрешь по тайге, как молодой и
грациозный мустанг…
– Самое смешное, что я этому вполне верю… – Она встала,
потрясла опущенными руками. – Отвернись, я прогуляюсь поодаль…
Мазур ухмыльнулся, сидя к ней спиной. Вообще-то, «Прилив»
так назван не без своеобразного юмора, издавна присущего разработчикам
всевозможного снаряжения для всевозможных спецназов. Коли по правде, это
наркотик, на пару часов превращающий человека если не в супермена, то уж в
неутомимого путника, способного отмахать приличный конец – и, самое главное, не
свалиться потом в «ломке», когда минет искусственная эйфория. Есть там и
побочный эффект, в данном случае как нельзя более пригодный – болтливость с
легкой заторможенностью сдерживающих центров. Не пантопон, но нечто близкое. И
потому рекомендуется употреблять исключительно в кругу тех, кому ты всецело
доверяешь, – мало ли что они могут услышать. И, что особенно ценно, хитрая
микстурка, хоть вводи ее в кровь литрами, не дает привыкания. Как наркотик,
этот препарат пользовался бы поистине бешеным спросом, одна беда – он так
сложен в приготовлении, что каждый тюбик ценится дороже золота, мало-мальски
массовое производство невозможно, разве что для узкого круга миллионеров. Или
тех, за кем стоит государство, традиционно плюющее на любые затраты, когда речь
идет о тех, кто продолжает политику весьма специфическими средствами, не
упомянутыми в классическом афоризме Клаузевица…
