Немая сцена затянулась не долее чем на три секунды. Мазур
бесшумным кошачьим шагом передвинулся влево. Тесть дернулся, попытался встать,
его опекун чисто автоматически протянул руку, чтобы удержать на месте…
– Всем стоять! – повторил Мазур. – Кто дернется…
Положительно, ребятки были профессионалами – застыли, кто
где оказался, прекрасно понимая, что дернувшийся первым пулю первым и получит.
Никому не хотелось стать пионером в этом сомнительном предприятии. Конец
двадцатого века вообще скуден на героев, порывавшихся бы заткнуть грудью
амбразуру.
Мазур повелительным взглядом послал Михася в соседнюю
комнату. Тот, едва заглянув, отрицательно покачал головой и занял прежнюю
позицию. Нельзя было давать им время на раздумья, и Мазур, усмотрев подходящий
по ширине кусок стены, тихо распорядился, мотнув головой:
– Туда! Руки на стену, ноги шире! Кто, блядь, дернется… Эй,
диктофон положи на кресло – медленно, плавно…
Сидеть!
Последнее уже относилось к тестю, попытавшемуся было
вскочить, – не хватало еще, чтобы начал метаться по комнате и кто-то
воспользовался им в качестве живого щита…
Трое приняли указанную Мазуром позу. Михась, благо на столе
лежал и нож, и моток белой синтетической веревки, мгновенно отхватил несколько
кусков и выскочил в прихожую, дабы спеленать ушибленного привратника и
вырубленную Ксану Взяв освободившийся нож, Мазур одним рывком рассек веревки на
запястьях Ирины и осторожненько отодрал со щек и губ клейкий скотч. Она была в
некоторой заторможенности и потому даже не потянулась прикрыть грудь, вообще не
шевелилась – сидела и таращилась на него округлившимися глазами. Мазур
мимоходом отвесил ей пощечину – в целях предупреждения истерики, на посторонний
взгляд игривую, но довольно чувствительную. Сделал страшную рожу тестю –
которым некогда пока что было заниматься.
На столе отчаянно запищала черная рация-переноска, замигала
зеленая лампочка. Некогда было обыскивать троицу на предмет документов и любых
других улик – Мазур выработанным за годы звериным чутьем ощущал, что пора
сматываться, и как можно быстрее. Неважно, мафия это или спецслужба – за
ребятками определенно организация, каковой, вполне возможно, уже заливаются
тревожные звонки, лихие события в том магазине не могли остаться незамеченными…
Он махнул Михасю и с разбегу оглушил крайнего справа в
шеренге. Михась тут же попотчевал двух остальных – от всей души, на совесть.
Сзади слабо ахнула Ирина, зрелище и в самом деле было малоэстетичное, далекое
от общечеловеческого гуманизма. Мазур, окинув беглым взглядом павших витязей,
повернулся к ней и посоветовал:
– Застегнись, простынешь.
Видя, что она все еще пребывает в легоньком трансе, сам
подошел, застегнул блузку, верхнюю пуговицу летних брюк. Тут только она
дернулась:
– Лифчик…
– Оставь на память, – нетерпеливо сказал Мазур,
озираясь. – Новый купишь…
Схватил со стола ее сумочку, заглянул, убедившись, что
документы тестя с тещей там так и лежат – но их явно вынимали для просмотра,
все в сумочке перерыто, – сунул теще в руку, подхватил с кресла ее бежевый
пиджак, накинул на плечи. И тогда только перерезал веревки на руках у тестя,
подтолкнул его к двери:
– Ходу! – Подхватил попутно диктофончик и спрятал себе
в карман. – Ира, пошли, без истерик…
– Нужно же милицию вызвать! – в голос предложил
тесть. – Это мафия какая-то…
Не вступая в совершенно излишние дискуссии, Мазур тычком
наладил его к двери. Мимоходом отметил, что впервые в жизни назвал тещу на «ты»
и без отчества, но некогда заниматься еще и психоанализом – вышел последним,
держа пистолет дулом вниз в опущенной руке. Сверху как раз спускался какой-то
тип – и увидев странную процессию, обратился в соляной столп.
– Тихо, – ласково, дружелюбно даже сказал ему
Мазур. – Вот так и стой, да не ори…
Михась выскочил первым, держа руку с пистолетом в кармане куртки.
Оглядевшись, направился за угол. Мазур распорядился:
– За ним, к машине, в темпе!
Тоже спрятав вооруженную руку в карман, двинулся замыкающим.
Бабки на лавочке таращились вовсю, на лицах отражалась усиленная работа мысли,
но явленная им загадка была чересчур сложной для того, чтобы разгадать ее с
маху. Мазур с ними мимоходом вежливо раскланялся и быстрыми шагами направился
за угол, то и дело подталкивая Ирину нетерпеливыми шлепками по талии.
Он уже собирался юркнуть за угол, когда за спиной отчаянно взвизгнули
тормоза. Обернулся, инстинктивно вырвав руку из кармана.
Из косо вставшей поперек дорожки синей «пятерки» в хорошем
темпе выскакивали хмурые здоровенные ребята – числом трое, два облачены скорее
по-спортивному третий в хорошем костюме с галстуком. Они по инерции метнулись
было к подъезду – но тут «костюм» заметил Мазура, затормозил с маху и, не
колеблясь, сунул руку под мышку…
Мазур, коли уж такое дело, тоже не колебался. Аккуратно и
метко прострелил ему плечо. Мог бы сделать и дырку во лбу, но наглеть не стал –
кто их знает, вдруг все же на государство работают…
Обеих бабуль словно вихрем снесло со скамейки – Мазурова
пуля зыкнула как раз над ними. Но вместо того, чтобы залечь, обе бестолково
затоптались, оглашая округу воплями:
– Хулиганье! Милиция!
Мазур, прямо-таки перекосившись от их наивности и полного
непонимания ситуации, перехватил пистолет обеими руками, вмиг заставив себя
собраться и стать боевой машиной. Оба оставшихся в строю противника – «костюм»
сидел на корточках, оскалясь от боли и зажимая плечо окровавленной ладонью –
уже полезли за пушками, а Мазур что-то не верил в их гуманизм, могли открыть
беспорядочную пальбу, ничуть не озаботясь наличием на биссектрисе огня
посторонних бабуль…
Он выстрелил четыре раза, перемещаясь вправо-влево короткими
шажками, приседая, ухитряясь островком сознания ругательски ругать про себя
метавшихся у лавочки бабок. К их воплям присовокупился нелюдской вой – это
Мазур прострелил одному из верзил коленную чашечку. Отнюдь не смертельно, зато
жутко больно. На какое-то время человек совершенно перестает интересоваться
окружающей действительностью и жаждет одного – чтобы его кто-нибудь пожалел…
Чертовы бабки мельтешили, как мотыльки. К тому же третий,
недостреленный, бля, успел лихим кенгурячьим прыжком перемахнуть через капот
машины и укрыться за нею. И, в свою очередь, начал палить, что было с его
стороны самым естественным поступком, но Мазуру ничуть не понравилось. Над
головой у него звонко разлетелось стекло в одном из окон первого этажа, кто-то
внутри ошалело возопил – и Мазур кинулся за угол. Обернулся, махнул рукой. К
нему задним ходом подлетела «Волга», тормознула рядом, но он терпеливо выжидал:
умный в такой ситуации будет сидеть за машиной, а дурак кинется вдогонку…
Уровень интеллекта своего противника он определил секунд
через пять, когда стоял, прижавшись к стене. Верзила бомбой вылетел из-за угла,
предполагая, что беглец уже улепетывает со всех ног – и тут же поплатился за
нездоровый охотничий азарт. Первый удар сбил его с ног, второй пришелся по
затылку. Мазур был сыт нежданной бондианой по горло – и, убедившись в
отсутствии противника, с превеликим облегчением запрыгнул в заднюю дверцу, пока
на него не сбежались глазеть со всего микрорайона. «Волга» рванула, как
спятивший метеор, Мазура швырнуло на Ирину, да так, что она жалобно охнула.
