– Не могу… – простонала Джен. Даже не упала – мягко
свалилась под дерево, словно лишенный костей манекен.
Мазур упал рядом. Не подгонял и не настаивал – видел, что
наступил момент, когда человека и в самом деле нипочем не поднять, хоть ты уши
ему отрежь.
– Полежи, – прохрипел он. – Расстегни все, что
можно, пусть тело подышит… Кажется, оторвались. Можно передохнуть, – снял
с нее шапочку, сам расстегнул на ней бушлат. – Ничего, выкарабкаемся…
Она лежала навзничь с закрытыми глазами, грудь, как обожали
изъясняться авторы дореволюционных дамских романов, бурно вздымалась. «А ведь
старею, – подумал Мазур, ощущая в легких уколы десятков тоненьких
иголочек. – Укатали сивку крутые сявки…»
– Все, – выдохнула она. – Сломалась, кажется.
– Бог ты мой, что за пошлости, – хрипло ответил он, с
трудом подбирая английские слова. Казалось, все чужие языки выбило из
памяти. – Ты еще скажи: «Брось меня!» Или что-нибудь не менее
классическое… – и стал бесшумно копаться в рюкзаке, так, чтобы она не
видела. – Не пори ерунды, специальный агент. До реки нам осталось всего
ничего. И дальше пойдем не спеша, гарантирую…
Мысленно добавил про себя: «Потому что лезть в холоднющую
сентябрьскую воду таежной реки такими вот взмыленными – значит быстренько
откинуть копыта, несмотря на всю высокопробную химию из аптечки…»
– Оторвались? – спросила она слабым голосом.
– Похоже, оторвались, – сказал Мазур елико возможно
бодрее.
Но особенно этому факту не радовался. Они всего-навсего ушли
из прямой видимости – и только. Собак еще можно остановить аэрозолем, сбить со
следа – а вот их хозяева, вобравшие тысячелетний опыт предков, так просто не
отвяжутся. Способны читать малейший след, от сломанной веточки до притоптанной
травы так же легко, как Мазур – боевой устав морской пехоты. Погоня будет
двигаться не так уж быстро, – но скорость вполне можно компенсировать
неутомимостью. Вряд ли отстанут – Мазур на их месте ни за что бы не отстал.
Все-таки – Золотая Баба, наверное, самый охраняемый от белых секрет тайги…
Так что нужно побыстрее переправляться на левый берег Кигина
– тогда есть шанс стряхнуть с хвоста погоню или хотя бы усложнить им задачу. У
них-то аптечек нет, хоть и таежные жители, а плавать в такую погоду не любят,
да и оленя в эту пору палкой не загонишь в реку… Обязательно останутся далеко
позади.
Он привстал, вытянул левую руку и, взяв шею Джен в мертвый
захват, метко вонзил в вену острие шприца-тюбика с «Приливом». Она не
сопротивлялась – то ли от неожиданности, то ли вымоталась до предела – и Мазур
без малейших хлопот, привычно и ловко выдавил тюбик. Когда осторожненько
вынимал иглу, его ударом тока прошила пренеприятнейшая мысль: а умеет ли она
плавать?! До сих пор разговор об этом как-то не заходил. Правда, еще когда они
приближались к Таймунчи, Мазур раза три упоминал, что переправляться придется
вплавь. И она промолчала, приняла эту идею спокойно, значит, умеет… или нет?
Он пережил мгновение панического страха, что случалось раз в
сто лет. Ведь если не умеет – все рушится или по крайней мере осложняется до
предела. Она вполне могла решить, что бравый супермен измыслил какой-то хитрый
способ переправы, при котором она и ног не замочит… нет, слышала же: «Вплавь».
Джен пошевелилась, проворчала:
– Эти твои хамские манеры… Скоро и вовсе на иглу посадишь…
– Прижми-ка лучше пальчиком, – сказал Мазур, накладывая
на место укола смоченную спиртом ватку. Аппетитно потянул носом воздух –
машинально, как любой мужик. Помедлив, спросил: – Ты плавать умеешь?
– Конечно, – спокойно сказала она. – Это же входит
в курс нашей подготовки. Я многое умею…
– Молодец, подруга Бэтмена, – облегченно вздохнул
Мазур.
– А если бы не умела?
– Вот об этом лучше не думать…
…Широкая серая река несла воды равнодушно и где-то даже
величественно. Стоя рядом с Джен на берегу, Мазур на миг почувствовал себя
совершеннейшим муравьишкой. А ведь в море, несмотря на его безграничный
простор, такого чувства у него не возникало отроду…
– Придется лезть в воду? – спросила Джен с грустной
покорностью судьбе и надеждой на чудо.
– Увы, – сказал Мазур, сбрасывая бушлат. – Одежду
долой, носки долой. Белье оставь – шерсть движений не связывает, и будет
некоторая иллюзия тепла, на первое время… Если сведет ногу судорогой, не
паникуй. Тут же подавай голос. Главное – не паниковать. И не останавливаться.
Раньше поплывем – раньше выплывем…
Он говорил уверенно, даже лениво, выдерживая солидный тон
самонадеянного по заслугам сибиряка, привыкшего, согласно американским
представлениям, каждое утро вместо зарядки нырять в сугроб прямо из окна – за
компанию с бродившими по двору белыми медведями. Но на душе было пакостно. Даже
не за девчонку опасался – впервые в жизни испугался, что у него в холодной воде
может схватить сердце. Хватало примеров. Что, старость подползает? Нельзя же
быть вечным, с «морскими дьяволами» такого еще не случалось, даже старец
Протей, по слухам, первый в истории подводный спецназовец, в конце концов помер
вместе с остальными дохристианскими богами…
– И в бою неравном пал кудрявый клен… – проворчал он,
нагнетая в себе бодрость и боевую злость. Увидев, что Джен, уже разоблачившаяся
до шерстяного белья, собиралась попробовать воду босой ногой, поторопился
крикнуть, чтобы отвлечь внимание: – Эй, помоги! Возьми автомат, надень ботинки
и подстрахуй. Мне еще деревце срубить нужно, я там заметил подходящее…
Он срубил ножом молодую елочку с пышными лапами, вполне
способную поддержать на воде их багаж, весивший не меньше пуда. Когда они с
Глаголевым обговаривали запасную трассу отхода, конечно же, подумали и о том,
что придется переправляться через реки, не обремененные мостами и паромами. Но
герметичные мешки-поплавки и баллончики со сжатым воздухом остались в рюкзаках
Петрова со Смитом, ничего не попишешь…
– Ну, вперед? – спросил он, добросовестно
перекрестившись.
Взял в зубы пустой шприц-тюбик, напрягши мышцы, столкнул в
воду елочку с привязанными к ней тюками – все упаковано надежно, не подмокнет,
но лучше не думать о том, что на время переправы остались без оружия,
беспомощные, как перевернутая на спину черепаха… Подтолкнул девушку:
– Входи в воду медленно, не паниковать. Не останавливаться.
Марш!
И решительно двинулся первым. Холодная вода обожгла, как
кипятком, сердце на миг ухнуло куда-то вниз, как бывает в пикирующем самолете.
Он загребал одной рукой, левой подталкивая деревце, так и норовившее двинуться
по течению. Джен вовсю работала руками и ногами, показывая пока что неплохой
стиль. Двухметровый кусок веревки, привязанной к их талиям, соединял, как
пуповина.
Холод помаленьку проникал в каждую клеточку тела, казалось,
он, подобно воде, плещется меж суставами, тугой струей поднимаясь по пустотелой
трубе-позвоночнику в череп. Веревка рывком натянулась, Мазур поднял глаза –
нет, ничего страшного, просто Джен, подхлестнутая все еще бурлившим в крови
«Приливом», вырвалась вперед. Он поплыл быстрее, прямо-таки волоча елку,
веревка вновь ослабла.
