Она хлопнула ресницами, но промолчала. Мазур такие состояния
прекрасно знал – когда люди не то чтобы ломаются в одночасье, но им вдруг
начинает казаться, что все пропало, что выхода нет и все дальнейшие усилия
бессмысленны. Сюсюканье здесь недопустимо, нужна шокотерапия…
– Встать, – сказал Мазур командным голосом. – За
нами погоня, ты не забыла?
– Помню…
– Нужно идти.
– Не могу Давай я останусь прикрывать, а ты беги…
– Дура, – сказал Мазур. – Это только в мыслях
красиво, а на самом деле это ведь смерть… А смерть, что характерно, насовсем.
Ты агент ФБР или как?
Она повернула голову, открыла глаза – взгляд был совершенно
отрешенный. Не стоит и взывать к священным теням пассажиров «Мейфлауэра» и
героев Потомака, напоминать о статуе Свободы и распевать с чувством «Звездное
знамя». Нужно быстренько искать кнут.
Мазур приложил к ее виску холодный глушитель, поставив
заранее на предохранитель и держа палец подальше от спуска. Сказал:
– Пристрелю ведь.
– Стреляй.
Мазур держал руки подальше – так и тянуло залепить ей
парочку оплеух. Чего же может бояться благовоспитанная и благополучная
американская девочка, натасканная агентесса? Боли? Смерти? У нее непременно
должен быть подавлен страх перед болью и смертью, не официанткой работает… А
если заходить с другого конца? Она агентесса, но еще и девочка, то бишь
очаровательная молодая женщина, какие там в Штатах у дам самые навязчивые
фобии?
Ага. Он ухмыльнулся. Все-таки те, кто его в свое время
готовил, звезды и ученые звания носили не зря…
Бесцеремонно запустив руку в карман ее бушлата, Мазур извлек
револьвер, отбросил подальше, встал на колени и еще бесцеремоннее принялся
возиться с застежками комбинезона.
Вот тут она быстренько привстала:
– В чем дело?!
– Ты очаровательна, – сказал Мазур голосом завзятого
уличного приставалы, каковые по обе стороны океана, в общем, одинаковы. –
Вот я и решил, что не стоит отпускать тебя на тот свет, не разделив
предварительно с тобой страсть…
И навалился, разбрасывая ей руки, грубо целуя в шею. На
какой-то миг и в самом деле потерял над собой контроль, ничуть не играя –
хороша была, чертовка, тут же справился с собой и продолжал грубо тормошить ее,
без малейшей фальши изображая охваченного похотью орангутанга. В отсутствии
фальши он твердо убедился по ее сопротивлению – Джен отбивалась что есть сил,
всерьез, панически, забыв про боевые искусства…
Когда она, по расчетам Мазура, дозрела, он разжал руки—и
успел получить ногтями по щеке – откатился в сторону, делая вид, что девчонка
его одолела. Она вскочила, вся расстегнутая и растрепанная, сгоряча полезла в
карман за револьвером и, обнаружив там пустоту, отпрыгнула к выворотню,
наконец-то догадавшись встать в классическую «дикую кошку»:
– Не подходи! Скотина!
Мазур, потирая тыльной стороной ладони царапины на щеке,
уставился на нее с хмурым одобрением. Вот что значит нащупать больное место…
– Молодец, – сказал он, покосившись на испачканную
кровью ладонь. – Обожаю добродетельных девочек…
– Не подходи! – И не думаю, – сказал Мазур. –
Ну, опомнилась? Застегни все, и пойдем…
Похоже, до нее медленно-медленно начинало доходить. На лице
играла разнообразнейшая гамма эмоций – так что Марсель Марсо позавидовал бы.
Опустила руки и зло выдохнула:
– Скотина. Психолог долбаный. Солдафон, медная башка…
Мазур вразвалочку подошел к ней, взял за плечи – она сначала
непроизвольно шарахнулась, но опомнилась, гордо вздернула подбородок, –
посмотрел в глаза и сказал, цедя слова:
– Кьюти
[21]
, это ты у меня в первый и
последний раз показывала характер. Ясно? Коли уж я теперь нащупал твое слабое
местечко, ничего не поделаешь. Я тебе даю слово офицера: если опять пойдут
капризы типа «я дальше не пойду» или «я сломалась» – оттрахаю во все дырки так,
что ты и в порнофильмах не видела…
– Я порнушки не смотрю, – огрызнулась она. –
Только по работе, если придется…
– Это детали, – сказал Мазур. – Ты пойми, я не
шучу. Я должен вытащить и тебя, и кассеты. А уж какой я тебя вытащу – никого не
интересует. Дома будешь рассказывать, какая я сволочь… Ну, ты мне веришь насчет
офицерского слова?
Она опустила глаза, зло сжав губы.
– Веришь… – сказал Мазур. – И правильно делаешь. Если…
Он умолк, повернул голову. Далеко-далеко, чуть ли не на
пределе слышимости, раздался короткий грохот, несмотря на расстояние, слышно
было, как раскатилось звонкое эхо.
– Это еще что? – встрепенулась Джен.
– А это я пожертвовал последней гранатой, – сказал
Мазур. – Поставил «натяжку» там, где срубил деревце. Конечно, на нее мог
налететь и какой-нибудь зверь, но душа мне подсказывает, что без наших стражей
сокровищ не обошлось… Они уже около реки.
Вернулся к выворотню, закинул рюкзак за плечи и двинулся
вперед, не оглядываясь. Почти сразу же его догнала Джен, все еще застегивая
пряжки комбинезона. Мазур молча протянул ей револьвер, похлопал по плечу и
фыркнул, когда она негодующе отшатнулась.
…Мазур держал в памяти этот распадок и высоченную голую
скалу, отдаленно похожую на жирафью голову, столь же надежно, как свой личный
учетный номер, значившийся в суперсекретной картотеке. И узнал ее моментально,
когда вершина, украшенная смахивавшим на рог камнем, показалась над
темно-зелеными вершинами елей. Вот только радоваться было рановато…
– Почему встали? – спросила Джен. – Ты же говорил,
тайник где-то здесь…
– Потому и стою, – сказал Мазур.
Они встретились взглядами. Очень похоже, она поняла. Больше
ни о чем уже не спросила.
Опустив рюкзак в мох, Мазур распорядился:
– Оставайся здесь. И поглядывай назад, мало ли…
Двинулся вперед едва ли не на цыпочках. Все чувства были
обострены до предела. Он приближался к скале, выписывая широкие зигзаги,
параллельно подножию, рыскал «челноком», как хорошая охотничья собака, глядя,
не мелькнет ли во мху зеленая ниточка «натяжки». Впрочем, не обязательно
«натяжка». Ожидать следует чего угодно – «умной» мины с инфракрасным
рецептором, датчика, способного послать радиосигнал о прибытии гостей к
Жирафьей Голове, засады…
Вот она, громадная каменная глыба. Теперь вправо, пока не
окажется прямо перед глазами острый выступ, нависший над серой жилой какого-то
минерала, выделявшейся на желтоватом фоне… Сердце стучало, но он старался не
поддаваться эмоциям. Кустарник стоит сплошной стеной, но если попробовать…
Куст подался под рукой. Без излишней поспешности Мазур
выдернул его из земли, аккуратно отложил в сторону. Еще один, еще… Осторожно
подергал бурую, под цвет сухих кустов, непромокаемую ткань, даже на расстоянии
отдававшую едким химическим запахом, способным отпугнуть любое зверье, имевшее
скверную привычку лазать по оставленным людьми захоронкам. Столь же аккуратно
свернул ее, положил рядом. Все еще – никаких сюрпризов… Помедлил, посветил
фонариком в узкую расщелину – и вытащил оттуда три продолговатых тюка, завернутых
в зеленую непромокаемую ткань. Вспорол их ножом на всю длину Прежде чем
запустить туда руки, отступил, вытер обильный пот со лба, достал сигарету.
