Бонапарт подъехал на неприметном мерине. Определенно он хотел остаться неузнанным, успел подумать Козимо, потом прогнал все мысли из головы, сосредоточившись на своей мишени.
Генерал Бонапарт спешился и накинул поводья на каменный столбик калитки. Он ступил на тропинку.
Козимо поднял пистолет, прицелился выше сердца, где, несмотря на желание сохранить инкогнито, у Наполеона был приколот к сюртуку «Золотой орел» Франции. Рука убийцы была тверда, глаза прищурены, когда он взвел курок.
И тут это случилось. Образ Мег скрыл от него добычу. Он поморгал, потряс головой, но образ не исчезал. Он мог бы сейчас убить Бонапарта. Он сам не остался бы в живых, это Козимо знал с того самого момента, как охрана заняла свои позиции возле дома. Они подстрелят его еще до того, как он успеет выйти на дорогу. Но это была та цена, которую он всегда был готов платить.
Но не Мег.
Монтень каким-то образом захватил ее. Не было никаких доказательств против нее в настоящее время, но если Бонапарт сегодня вечером будет убит, то этого террориста опознают как мажордома мадам Живерни, и тогда за жизнь Мег он не дал бы и су. И перед смертью ей придется страдать так же, как Эйне, и он не сможет организовать ее побег, как сделал это для Эйны.
Медленно его рука опустилась вдоль бедра.
Он не может сделать это. Есть нечто более важное для него, чем удачное завершение миссии, которая спасла бы жизни сотен тысяч людей. Он может пожертвовать своей собственной жизнью, но не будет приносить в жертву Мег.
Козимо вернулся в нишу у камина и снова забрался в дымоход. Дверь коттеджа открылась, и вошел Бонапарт. Он подошел к столу и зажег лампу, стоя спиной к камину. Козимо закрыл глаза, сознавая, что одним броском ножа мог бы завершить свою миссию.
Бонапарт взобрался по лестнице на чердак и ждал там. Козимо слышал, как упали на пол снятые им сапоги. Время тянулось медленно. Бонапарт снова натянул сапоги, потом спустился вниз и вышел из дома, оставив дверь открытой. Он вышел на дорогу, посмотрел влево и вправо, снова вернулся в коттедж.
Прошло больше часа. Наконец раздраженный любовник погасил лампу и вышел из коттеджа, сильно хлопнув дверью.
Козимо спустил ноги на пол и подождал. Он ждал, пока стих в ночи стук копыт генеральской лошади, а потом удалилась охрана.
Было уже далеко за полночь, когда Козимо направился к оливковой роще, где оставил свою лошадь. Ему не нужно было гадать о том, где находится Мег. Монтень ее никуда не выпустит. Так что он мог вернуться назад в дом. У них оставалось очень мало времени, чтобы успеть на встречу с «Мэри Роуз». Рыбачий бот, который должен доставить их на Йерские острова, отплывет с утренним приливом и вернется только через два дня. «Мэри Роуз» не могла рисковать, оставаясь слишком близко от Тулона более двадцати четырех часов. Но он не мог уйти без Мег.
Козимо пустил лошадь галопом, пока не добрался до окрестностей Тулона, а потом перешел на умеренную рысь. Он свернул на улицу за церковью и натянул поводья. В доме светились все окна, и у парадной двери стояла охрана.
Значит, Монтень держит Мег здесь. Он испытал неимоверное облегчение, какого прежде никогда не испытывал. Козимо проскакал к конюшне и поставил лошадь в стойло, ослабил подпругу, но распрягать ее не стал. У бочки с дождевой водой он смыл копоть с рук и лица, потом прошел в дом через черный ход. На кухне слуги суетились у плиты и удивленно посмотрели на него.
– Ах, месье Шарль, тут такие дела творятся, – сказала экономка. – Мадам в салоне с этим полковником, и он не хочет, чтобы она ложилась спать. Разве не так, Дени?
– Да, месье Шарль, – подтвердил слуга. – И еще все эти солдаты. Это плохо для хорошего дома.
– Времена плохие, Дени, – несколько высокомерно заметил мажордом, держась подальше от света ламп. Он понимал: в ярком свете слуги смогут заметить следы копоти, несмотря на его поспешное мытье на конюшне. – Я сам выясню, что там происходит. Вам всем пора быть в постелях. Огонь придется снова разводить уже через четыре часа. – Отдав такое указание, Козимо исчез в своих комнатах в нижнем этаже.
Высокие стоячие часы в салоне пробили один раз. Мег зевнула, откинув голову назад на спинку высокого кресла. Она иронически вздернула бровь и взглянула на полковника:
– Полковник, вы можете мне объяснить, почему я должна сидеть тут всю ночь?
Монтень, который и сам вовсю зевал на диване, выпрямился.
– Я жду посланца с сообщением, мадам.
– Мне бы хотелось знать, почему вы должны ждать его именно в моем доме, – заметила Мег. Она встала и подошла к окну, отдернула портьеры и выглянула на улицу.
Где же Козимо? Жив ли он... или его арестовали и бросили в темницу? А может, он лежит где-нибудь смертельно раненный?
И тут дверь отворилась.
– Мадам, позвольте предложить вам свежий кофе... Для полковника, наверное, коньяк?
В дверях стоял Козимо, безупречный мажордом в своей черной форме, с подносом в руках. Он вежливо поклонился полковнику и поставил поднос на буфет.
Мег не упустила момент. Она скользнула к буфету.
– Благодарю вас, Шарль. Вы очень внимательны. Хорошо провели вечер, надеюсь?
– Очень, благодарю вас, мадам. – Он взялся за графин с коньяком и подмигнул ей.
– Полковник, вы присоединитесь ко мне и выпьете коньяку? – спросила Мег, не вполне понимая, что означало подмигивание, но уверенная в том, что ей предлагалось действовать.
Монтень слишком устал, был расстроен и раздражен и возражать не стал. До сих пор по отношению к нему здесь проявляли лишь элементарное гостеприимство, а коньяк был очень привлекателен.
– Благодарю, – коротко сказал он.
Козимо поднял маленький флакон, и четыре капли коричневой жидкости упали в бокал. Он щедро налил в этот бокал коньяку и подал его Мег.
– Кофе для мадам, – заявил он, наполняя ее чашку, и, несмотря на отчаянное положение и на ее собственное смятение, ей с трудом удалось скрыть одобрительную ухмылку. Коньяк, с лекарством или без, ей сегодня не предлагали, а только большое количество бодрящего напитка.
– Полковник, – она поставила бокал возле него и села рядом с ним на диван. – Может быть, нам сыграть в триктрак, чтобы убить время. Шарль, не принесете ли столик для триктрака?
Монтень пожал плечами и взял бокал.
– Я равнодушен к играм, мадам.
– В такой час я тоже не очень хочу играть, сир, – едко заявила мадам Живерни, когда ее мажордом поставил перед диваном столик и стул. – Но чтобы не уснуть, я должна чем-нибудь заняться. – Мег пересела на стул и сделала глоток кофе.
Монтень отпил большой глоток коньяка и склонился над доской. Мажордом вернулся к двери и остался стоять там, как бы ожидая приказаний.
