В действительности Париж все еще раздирали на части хлебные бунты. Как свидетельствовали очевидцы, по улицам слонялись банды, не признававшие закона, но гильотина на площадях подчас оставалась без работы.
Бекки смотрела на хозяйку с сомнением. Но герцогиня говорила убежденно, и, уж конечно, она знала лучше, что происходит, чем ее горничная. Поэтому Бекки устроилась поудобнее в своем углу, чтобы наслаждаться необычностью путешествия. Правда, прелесть новизны несколько потускнела, когда оказалось, что они не остановятся на ночлег, а только сменят лошадей в четвертый раз и карета продолжит путь, несмотря на недовольство и ворчанье кучера. Обещание хороших чаевых, однако, привело к тому, что ворчал он тихонько, себе под нос.
В первой же гостинице, где меняли лошадей, Арабелла навела справки и несколько успокоилась, когда ей сообщили, что всадник из Лондона останавливался здесь всего несколько часов назад, чтобы поесть и сменить лошадь. Его гнедому требовалось передохнуть, а потом не спеша вернуться в Лондон с наемным грумом. По крайней мере ее догадка о том, что Джек проследует в Дувр, а оттуда переправится в Кале, была правильной. Она гналась за ним по пятам и почти не отставала. По здравом размышлении Арабелла решила, что едва ли он проведет больше двух часов за отдыхом, но если так, то ненамного опередит ее. Когда ее карета въехала во двор таверны «Ласточка» в Дувре на рассвете следующего дня, она вышла из экипажа, чувствуя, что ноги ее затекли от долгого сидения, а спина онемела, и небрежно осведомилась у одного из конюхов, были ли приезжие в столь ранний час.
Конюх сдвинул на затылок свою шапчонку и поскреб в голове.
– Забавно, что вы спросили об этом, мэм. Сюда прискакал джентльмен два часа назад, еще затемно.
Бедняга, должно быть, совсем не спал, потому что едва держался на ногах. Его просто качало.
– Если человек скачет всю ночь, должно быть, у него очень спешное дело, – заметила Арабелла беззаботно, будто эта тема ее вовсе не интересовала.
Она вошла в гостиницу и заказала для себя комнату, завтрак и спальню с раскладной кроватью для горничной. Бекки в отличие от Арабеллы спала в почтовой карете и была в отличном настроении. Конечно, при ее юности и гибкости это неудивительно, печально размышляла Арабелла, у которой разболелась спина.
– Уверен, что это подойдет вашей милости, – сказал хозяин, открывая дверь в уютную гостиную, расположенную в некотором отдалении от коридора. – Я тотчас же пришлю для вас хороший завтрак…
– Благодарю. – Она удержала его, когда он уже собрался уходить. – Не знаете ли вы, уходит сегодня паром в Кале?
– О да, – бодро откликнулся тот. – Недавно прибыл джентльмен. Обычно люди не приезжают так рано. Он поднял меня с постели и спрашивал о том же. Я сказал ему, что «Морская лошадь» Тома Перри снимается с якоря сегодня с дневным отливом. Вчера поздно вечером карета доставила на пристань почту. Том должен захватить ее и переправить через Ла-Манш.
– Благодарю вас. – Арабелла с улыбкой отпустила его, потом повернулась к Бекки: – Бекки, милая, отправляйся в док и купи мне билет на «Морскую лошадь», – распорядилась она, вручая ей пачку денег. – Я хочу отдельную каюту, но ты должна удостовериться, что этот корабль отплывает именно в Кале, не в Гавр или Булонь, а непременно в Кале.
Она заставила Бекки сжать ладонь вместе с деньгами, надавив на ее пальцы. Бекки кивнула, но лицо ее оставалось сосредоточенным и задумчивым.
– Да, миледи, в Кале. Каюта. А где я найду корабль?
– В гавани, где море и корабли, – пояснила Арабелла, стараясь проявить терпение и не выйти из себя. – Спроси капитана Перри, Тома Перри.
– Море, – сказала Бекки с недоумением. – Я никогда не видела моря, миледи.
– Ну вот теперь тебе предоставилась такая возможность, – сказала Арабелла. – А когда придешь в гостиницу, уже подадут завтрак. Подкрепившись, с почтовой каретой отправишься обратно в Лондон.
– Я бы лучше вернулась в Кент, миледи.
– Если ты в самом деле этого хочешь, то поедешь туда, когда возвратишься, – пообещала Арабелла. – Но это ты должна для меня сделать, Бекки.
Бекки несколько приободрилась:
– Если вы вернетесь, миледи, я буду рада остаться с вами.
– Конечно, вернусь, – ответила Арабелла с уверенностью, которой вовсе не чувствовала.
Разумеется, она возвратится в Англию, но в качестве ли жены герцога Сент-Джулза, в этом она уверена не была.
Бекки удалилась, и в комнату вошел слуга накрыть на стол к завтраку. Арабелла наблюдала за его действиями без всякого энтузиазма. Она не спала всю ночь, как и предыдущую, а та, как ей казалось, была в иной вселенной и она стала другим человеком. Она чувствовала себя усталой до мозга костей, но ее перевозбужденный мозг отказывался успокоиться и отдохнуть. Она с благодарностью выпила кофе и принялась ждать Бекки.
– Я получила билет, миледи. – Сияющая и гордая своим триумфом Бекки вбежала в комнату, размахивая бумажкой. – И я видела море… Оно такое большое, доходит до самого неба. – Она в изумлении покачала головой.
Арабелла улыбнулась с отсутствующим видом и взяла билет.
– Садись, Бекки, и позавтракай.
Девушка села за стол и энергично принялась за говяжью вырезку.
– Моряк сказал, что каюта с иллюминатором. Он говорит, добраться до Кале можно за двенадцать часов при благоприятном ветре и течении. Они отплывают в четыре часа.
– Прекрасно, – сказала благодарная Арабелла. – Не знаю, что бы я делала без тебя, Бекки. Я сняла спальню наверху. Можешь спать, сколько захочешь, а завтрашняя почтовая карета отвезет тебя в Лондон. И можешь заказывать в гостинице все, что пожелаешь.
– Все, что угодно? – спросила Бекки, и глаза ее стали круглыми.
Арабелла улыбнулась:
– Все – еду, напитки, потребовать, чтобы горничная погладила для тебя одежду… Все, что угодно. А теперь я хочу поспать пару часов, прежде чем отправлюсь в порт.
– Мне проводить вас на корабль, миледи?
– Нет, – решительно возразила Арабелла. – Я поеду туда одна.
В два часа пополудни Арабелла явилась в доки со своим клочком бумаги, то есть билетом. Малый из гостиницы нес ее небольшой саквояж, в который она упаковала все, что, как предполагала, могло понадобиться Шарлотте. Для себя она захватила очень немногое – пару белья, два простых батистовых платья, туалетные принадлежности.
Она рассудила, что Джек сядет на паром в самую последнюю минуту перед отплытием, потому что он не склонен терпеть неудобства на борту больше, чем требуют обстоятельства. Когда он прибудет на паром, она уже надежно укроется за дверью своей каюты.
Моряк осмотрел ее билет, поднял небольшой кожаный саквояж на плечо и проводил ее в крошечную каюту над ватерлинией, большую часть которой занимали узкая скамья, прибитая к перегородке, и стул, болтами прикрепленный к полу. Над головой жужжала муха. Постельное белье выглядело не слишком свежим. Ночной горшок, хоть по виду и чистый, несомненно, уже использовался. Но зато в каюте был крошечный иллюминатор, хотя и наглухо задраенный.
