Даниэль отряхнула пыль с платья и изогнулась, глядя вниз через плечо:
— Я не испачкалась сзади, милорд? Стена была не слишком чистой.
— Разве я вас не предупреждал, дитя мое?
Граф обошел девушку и внимательно осмотрел платье, стряхивая кое-где приставшую грязь. Неожиданно его ладонь задержалась прямо на ягодицах Даниэль, ощущая сквозь тройной слой одежды ее упругое тело.
— Сэр! — запищала Даниэль и отпрыгнула в сторону. Линтон беззвучно засмеялся:
— У вас очаровательная маленькая попка, любовь моя! Как я и предполагал.
— Как вы смеете говорить такие вещи! — воскликнула девушка, покраснев как вишня.
— Может быть, сегодня нам предстоит еще один урок, — улыбнулся в ответ граф. — И в высшей степени важный. Ничто из того, что происходит или говорится между двумя любящими друг друга людьми, не может быть предосудительным или греховным. Вы понимаете это, Даниэль?
Она задумчиво посмотрела на него:
— Мне кажется, милорд, что я пойму все это лучше, если испытаю сама.
— А знаете, под этими локонами скрывается очень умная головка, — усмехнулся граф и легонько ущипнул девушку за щеку. — Пойдемте домой.
Сообщение о предстоящей свадьбе леди Даниэль де Сан-Варенн и графа Джастина Линтона появилось в «Газетт» в самом конце июня. Эта новость оказалась очень кстати, так как подбросила пищу для сплетен и обсуждений на светских раутах как раз перед отъездом сливок высшего общества из душного, нездорового Лондона на воды в Бат. Там и вообще на природе английская аристократия собиралась продолжать свою беззаботную, полную удовольствий жизнь.
Новость была воспринята с любопытством и вызвала немало толков и досужих предположений. Особенно старались некоторые разочарованные мамаши, лелеявшие надежды на то, что великолепный граф Линтон однажды, наконец пожертвует своим холостяцким положением ради их дочерей. О невесте же было известно только то, что она происходит из рода Рокфордов, и хотя отношение к ее семье по отцовской линии в аристократических кругах английской столицы было несколько настороженным, происхождение девушки считалось в целом безупречным. Даже самые острые языки не решались назвать Даниэль неровней для знатного графа Линтона.
Другой темой для обсуждения в светских салонах стал возраст невесты. Давно было известно, что граф никогда не обращает внимания на девиц, впервые выезжающих в свет, но ведь его невеста только-только сняла школьное платьице! Как такое могло произойти? Однако как ни велико было любопытство столичных сплетников, оно никак не могло быть удовлетворено до конца лета. Граф Линтон упорно оставался в Корнуолле, прикладывая все силы, чтобы разрешить в высшей степени приятную задачу, разбудить в своей невесте женщину.
За все это время Даниэль и Джастин получали мало известий из Франции, однако те, что дошли до них, были достаточно тревожными. 17 июня 1789 года на засеДанни Генеральных штатов представители третьего сословия объявили себя Национальным собранием — единственным представительным органом в стране. Таким образом, была сделана попытка ликвидировать претензии дворянства и духовенства на право выступать от имени всей Франции. Одновременно представители третьего сословия пригрозили королю, продолжавшему скорбеть о смерти своего семилетнего сына, что будут платить налоги только во время сессий Национального собрания. Этот беспрецедентный вызов привел короля Людовика XVI в ярость, и он, подстрекаемый своими далеко не мудрыми советниками, закрыл доступ в парламент представителям третьего сословия. Когда 20 июня солдаты преградили путь двум десяткам депутатов, те, собравшись на территории теннисных кортов в Версале, провозгласили себя самостоятельным органом власти. С этого момента все надежды на возрождение Генеральных штатов рухнули, а кровопролитная гражданская война, сотрясавшая Францию в течение последующих пяти лет, стала неотвратимой.
Но для Даниэль это лето было самым счастливым в жизни. Линтон вел себя очень мудро и тактично, не пытаясь подавить индивидуальность девушки, хотя проявления этой индивидуальности были во многом следствием беспорядочного воспитания. Судя по всему, граф собирался придерживаться подобной тактики и в будущем. Единственное, на чем он твердо настаивал, так это на приличном поведении девушки в обществе. Здесь Линтон был неумолим. Каждый промах в поведении или высказываниях Даниэль наказывался многозначительным молчанием графа или появлением каменного выражения на его лице. Более того, иногда Джастин просто вставал и уходил к себе, что сильнее всего действовало на девушку.
Постепенно срывов и ошибок в поведении Даниэль становилось все меньше и меньше. Граф скоро понял, что его невесте необходима время от времени психологическая разрядка, которую она обычно находила в верховой езде, естественно, не в дамском седле. Джастин не стал возражать против этих верховых прогулок, и они с Даниэль пришли к счастливому компромиссу.
Целыми днями жених и невеста охотились в лесу, ловили рыбу в ручьях и плавали в небольшой бухте. Это последнее развлечение удалось далеко не сразу. Даниэль сначала очень нервничала, в ее памяти все время вставали ужасные картины ночи, проведенной на «Черной чайке» во время шторма. Девушка стала панически бояться моря. Но постепенно чувство страха прошло, чему очень способствовали различные физические упражнения на свежем воздухе. Через некоторое время Даниэль уже успешно справлялась с управлением небольшой парусной лодкой. Линтон же получал огромное удовольствие, обучая своего «сорванца», который каждый раз проявлял удивительную для девушки смекалку. Возможно, Даниэль так старалась потому, что хотела хотя бы на время забыть о правилах хорошего тона, столь необходимых для появления в высшем обществе, в которое Линтон непременно желал ее ввести.
Как-то раз после полудня Линтон вернулся домой после верховой прогулки с Чарльзом. На террасе к нему подошла одна из горничных и сказала, что леди Даниэль ожидает его светлость в Длинной галерее — так назывался домашний спортивный зал, где в плохую погоду можно было поразмяться. Так как утром об этой встрече не было сказано ни слова, граф несколько удивился, однако тут же прошел в зал, где обнаружил свою невесту одетой в блузку, бриджи и плотные вязаные чулки.
Даниэль переходила от одной стены зала к другой, изучая висевшие на них семейные портреты и время от времени задерживаясь у окон с великолепным видом на море.
Услышав шаги графа, Даниэль мгновенно обернулась:
— А, милорд, вы здесь! Я жду вас целую вечность. Не хотели бы вы позаниматься со мной фехтованием?
— Фехтованием? — переспросил граф, удивленно приподнимая брови и всем своим видом демонстрируя крайнее сомнение в необходимости подобного предприятия. — Вы настоящий кладезь всевозможных сюрпризов, дитя мое.
Линтон снял сюртук и повесил его на спинку стула, где уже лежали две рапиры с тупыми наконечниками. Джастин внимательно осмотрел каждую из них.
— Так вы согласны? — спросила Даниэль. Рассмеявшись, она взяла рапиру и сделала несколько выпадов. Граф отметил про себя, что в искусстве фехтования его невеста явно не новичок.
