— Я не говорила о насилии, — со смехом возразила Розарита, — я хотела только сказать, что отец выразил мне свою волю относительно моего замужества, а потому, если у вас были какие-нибудь надежды, то забудьте их, так как они никогда не сбудутся!
— Следовательно, только воля вашего отца заставляет вас броситься в объятия этого разорившегося кутилы, который в обладании вашей особой видит лишь средство восстановить свое состояние и удовлетворить честолюбие? Правда ли, Розарита, что ваше сердце спокойно и не стремится исполнить волю отца? О, если вас принуждает к этому браку только послушание, то поверьте, я сумею избавить вас от него. Но вы молчите, Розарита, следовательно, вы его любите, а я… Боже, зачем мне не дали вчера умереть от жажды!
Тибурсио продолжал осыпать упреками девушку, когда неожиданно позади него послышался легкий шелест листьев, как раз в том месте, где находились дон Эстебан и Кучильо.
Розарита первая услыхала это и прервала излияния своего поклонника.
— Тише, — воскликнула она, — мне послышался какой-то шум!
Тибурсио обернулся с горящими глазами, радуясь случаю излить на кого-нибудь кипевшую в нем досаду, но все было тихо кругом. Луна освещала группы апельсинных и лимонных деревьев, но нигде не было заметно присутствия какого-нибудь существа. Гнев быстро погас в душе молодого человека и сменился мрачной задумчивостью.
— Может быть, здесь носится дух какого-нибудь несчастного влюбленного, умершего от безнадежной любви! — грустно проговорил он.
— Господи Иисусе! Вы меня пугаете! — проговорила девушка, быстро освобождая из-под ребозо обнаженную руку и осеняя себя крестом. — Неужели вы думаете, что от этого можно умереть? — спросила она наивно.
Грустная улыбка скользнула по губам Тибурсио.
— Думаю, что возможно! — проговорил он. И продолжал: — Послушайте, Розарита, вы говорите, что честолюбивы, но если я дам вам все, чем вас прельстили, что тогда? До сих пор я был в ваших глазах не более чем несчастный бедняк, но моя судьба может легко измениться. Я буду богат и могуществен, а знатности достигну ради того, чтобы вручить ее вам!
Тибурсио поднял голову, и на лице его была написана твердая вера в свой успех. В первый раз во время свидания он заговорил как мужчина, уверенный в своей силе, и Розарита невольно удвоила внимание.
XIV. НАПАДЕНИЕ
Дон Эстебан и Кучильо не упустили ни одного слова, ни одного жеста из происходившего перед их глазами. При последних словах Тибурсио они обменялись быстрыми взглядами. Глухая ярость клокотала в душе Кучильо при мысли, что он одурачен каким-то молокососом. Это чувство еще усиливалось сознанием, что он разыграл глупейшую роль в глазах испанца, хвастливо уверив его в своей проницательности.
Что касается де Аречизы, то он с неумолимой усмешкой смотрел на бандита и, наконец, иронически заметил:
— Вы были правы! Теперь ясно видно, что молодой человек, безусловно, предпочитает хорошую лошадь красивой девушке, нам остается только убедиться в том, что он не подозревает о существовании Вальдорадо!
При этих словах, напомнивших бандиту его лживые уверения, Кучильо вздрогнул, как лошадь, которой вонзили шпоры в бока.
Однако до сих пор де Аречиза не узнал ничего нового, его мучила главным образом неизвестность относительно того, пользуется ли молодой человек взаимностью со стороны Розариты или нет. В ее голосе явно звучало нежное сострадание, которое можно было принять за любовь. Продолжение разговора должно было выяснить этот вопрос.
Испанец, разумеется, не без умысла пробудил в Кучильо все его злые чувства, найдя, однако, необходимым сдержать их еще до некоторого времени, а затем предоставить им полную волю, что легко могло привести к совершению преступления. Но если бы убийство совершилось на его глазах, но без всякого участия с его стороны, то ответственность падала бы всецело на бандита, и совесть благородного герцога де Армады могла оставаться спокойной.
Расчет был предельно точен; всякое сообщничество поставило бы испанца в зависимость от бандита, а таким образом, он приобретал над ним еще большую власть.
Следуя намеченному плану, дон Эстебан крепко сжал руку Кучильо:
— Ради спасения души, помните, что жизнь этого молодого человека священна!
Мрачная, не предвещавшая ничего доброго улыбка скользнула по губам бандита; он хотел ответить, но испанец остановил его.
— Тише, — шепнул Аречиза, — слушайте!
Рука испанца продолжала лежать на руке бандита, но внимание его было приковано к возобновившемуся разговору молодых людей. Тибурсио первым прервал молчание.
— К чему далее скрывать от вас, — воскликнул молодой человек, ободренный внимательным видом Розариты, — я положу к вашим ногам богатство, могущество, почести, и вы, вы одна совершите это чудо!
Очень недоверчивые во многих отношениях женщины охотно верят тому, что они могут творить чудеса, а потому и Розарита ничуть не удивилась словам своего поклонника и только устремила на него вопросительный взгляд, ожидая дальнейших объяснений.
— Мне следовало прежде сказать вам, — снова начал Тибурсио, — что моя приемная мать скончалась, но, явившись сюда, я думал только…
— Я знаю, что вы остались один на свете, — прервала его молодая девушка, — мне сказал об этом отец сегодня вечером.
Голос Розариты звучал нежно, как музыка, рука ее дружески покоилась в руке Тибурсио, и это производило на испанца самое неприятное впечатление.
— Моя мать умерла от бедности, — продолжал Тибурсио, — но оставила мне в наследство громадные сокровища и завещала отомстить за смерть приемного отца. Я не воспользовался бы ради собственных выгод той тайной, которую она открыла мне, но ради того, чтобы стать достойным вас, добьюсь богатства, а затем уже примусь за поиски убийцы Арельяно.
При этих словах Кучильо вздрогнул и скрипнул зубами.
— Выслушайте же меня, сеньорита, — снова начал Тибурсио. — В шестидесяти милях отсюда, но как раз среди владений индейцев, находятся богатейшие золотые залежи, которые открыл Маркос Арельяно. Они принадлежат мне, и я доберусь до них, если вы любите меня, Розарита. Мне же лично не нужно богатства!
Тибурсио с трепетом ожидал ответа Розариты, который поразил его, как смертный приговор:
— Я уверена, что с вашей стороны это не более чем уловка, чтобы испытать меня, по крайней мере я хочу думать это, потому что я не могу допустить мысли, что вы изменой овладели чужой тайной!
— Чужой тайной? — воскликнул молодой человек глухим голосом, пораженный словами Розариты.
— Да, эта тайна принадлежит только дону Эстебану, я это узнала сегодня! — прибавила девушка.
Эти слова развеяли радужные мечты Тибурсио, как дым; его тайну похитили вместе с девушкой, которая была для него дороже жизни, и, в довершение всех несчастий, она сама подозревала его в измене и коварстве.
