— Испытайте меня, учитель!
— Одно поручение я дам тебе сейчас же: подыщи мне в городе небольшую квартиру поближе к окраине, где живут рабочие верфи и мануфактур.
— Это я исполню с радостью. А мне вы дозволите приходить к вам?
— Да, мой сын, там мы будем часто видеться.
— Но это же слишком легкое поручение! Доверьте мне что-нибудь трудное, опасное.
— Сын мой, коли хочешь знать, опасно даже говорить со мной, опасно стоять рядом со мной здесь, у этих шумных волн. Но у меня есть для тебя и еще одно, настоящее, трудное поручение. В борьбе за правду и свободу оно немаловажно.
— В борьбе за правду и свободу!.. Мне кажется, я сумею умереть за это!
— Жизнь — это высший божий дар, и отдавать ее нужно подороже. Не погибель, а победа — вот наша цель... Так вот, поручаю тебе: неторопливо, настойчиво, терпеливо собирай все, что сможешь узнать о... злейшем враге тружеников Бультона, о владельце «Северобританской коммерческой компании». Его окружает какая-то важная тайна. Братству нужно проникнуть в нее, чтобы успешно бороться с этим слугою дьявола. Имя этого человека...
— Я знаю. Это виконт Ченсфильд!
5
Полковник Хауэрстон отложил томик Стерна, набил трубку и пустил колечко дыма в угол комнаты.
В гостинице «Белый медведь» наступила тишина. Ночной почтовый дилижанс, оттрубив под окном полковника, уже двинулся дальше и, вероятно, катился теперь по заснеженному тракту. Замерли и шаги слуг в коридоре; из нижнего этажа более не доносился стук посуды, и лишь беспокойный сосед полковника, занимавший небольшой номер рядом с просторным покоем Хауэрстона, еще брюзжал и копошился за стеной. Этот ворчливый клерк какой-то шотландской фирмы бранил слугу и проклинал офицера-моряка, занявшего вместе с управляющим «Северобританской компании» два последних свободных места в дилижансе.
— Ни одного дня не останусь больше в вашем вертепе! — негодовал старик. — Я немедленно покину это блудилище, где хозяин-безбожник нарочно устраивает все так, чтобы жилец не мог вовремя уехать! Пусть он не воображает, что, продержав меня здесь лишние сутки, он выманит еще денег за постой!
— Хэллоу, мистер Стейболд! — крикнул полковник, которому надоела брань за стеной. — Что привело вас в такое негодование? Зайдите ко мне и остудите свою злость глотком недурного хереса!
Стейболд, в длиннополом меховом плаще, вошел в номер полковника, продолжая изливать свою досаду. Хозяин пригласил его к столу и придвинул стакан. За вином между соседями завязалась беседа, и негодование старого клерка несколько улеглось. Он сухо поблагодарил полковника и ушел к себе, отказавшись, по дружескому совету Хауэрстона, от своего намерения покинуть гостиницу.
Полковник уже собирался раздеться и потушить свечу, как денщик принес письмо, только что доставленное посыльным от Вудро Крейга.
Хауэрстон пробежал листок, накинул халат вместо уже снятого мундира и спустился в первый этаж, где квартировали сопровождавшие его офицеры. Одного из них, капитана Бредда, полковник застал за составлением донесения министру. Офицер поднял на своего начальника усталые глаза и, уловив скрытое торжество и радость в лице Хауэрстона, спросил:
— Уж не получены ли новые вести о Меджерсоне, господин полковник?
— Я недаром обратил внимание на своего соседа! — отвечал тот. — Сейчас я получил подробности допроса этой дуры Бингль. Ее жилец Ханслоу, агент Меджерсона, пока ускользнул. Но не далее как вчера утром этот самый Ханслоу помог Меджерсону изменить свою внешность и превратиться в шотландского клерка. Так вот: мой сосед и друг шотландский клерк Арчибальд Стейболд — не кто иной, как вожак луддитов Элиот Меджерсон! Вы немедленно установите за ним строжайшую слежку, мы накроем одним ударом всю его шайку!
Ранним утром следующего дня из ворот бультонской верфи торопливо вышел юноша лет пятнадцати в чистой куртке и синем суконном берете с пряжкой. Выпустивший его стражник ухмыльнулся, глядя вслед юноше, столь непосредственно выражалась на его лице радость свободе и возможности провести воскресный день дома.
Неподалеку от ворот юношу окликнул уличный разносчик, предлагавший прохожим пирожки и булки.
— Куда вы так спешите, молодой человек? Не купите ли вы себе что-нибудь на завтрак? Вы нигде не найдете товара лучше и свежее, чем мой!
Юноша сдвинул берет на затылок, рассыпав по плечам золотистые кудри. Сунув руки в карманы куртки, он в раздумье остановился перед лотком.
— Вот эти слоеные пирожки стоят по три пенса. Присядьте-ка на тумбу и попробуйте пирожок. Как вас зовут, и что вы делаете на верфи?
— Меня зовут Джордж Бингль. Я служу чертежником в конторе.
— Я узнал тебя, Джордж, по сходству с твоим братом, — понижая голос, сказал разносчик. — Послушай, что я тебе скажу: у тебя дома несчастье.
Юноша вздрогнул, пирожок выпал из его рук.
— Ты не пугайся, твоя мать и брат здоровы. У них жил постоялец, по имени Ханслоу. Вчера вечером пришла полиция, перерыла весь дом и напугала твою мать. Они теперь по всему городу ищут вашего жильца.
— А кто же он такой, этот Ханслоу?
Разносчик наклонился к уху мальчика:
— Он друг твоего брата Тома и скрывается от полиции, потому что он... сын свободы, понял?
— Ханслоу — сын свободы? Он был вместе с луддитами, да?
— Ты угадал! Ханслоу во всем доверился Тому, и Том хочет помочь ему бежать из Бультона...
— Слушайте, а где сейчас Ханслоу?
— Он спрятался. Вчера его чуть-чуть не поймали. Его ищут, и пока он должен на месяц скрыться из Бультона. Но он обязательно вернется.
— Как же помочь ему?
— Помоги ему тайком увидеться с Томом и никому не говори о нашем разговоре.
— Что же передать Тому?
— Скажи ему, чтобы через четыре недели, в четверг накануне первого марта, он один пришел сюда, вон в тот сад за домиком, к одиннадцати-двенадцати часам вечера. Ханслоу встретит его.
— Ладно! Даю слово! Сегодня же передам об этом Тому, а больше никому не скажу ни звука.
Был уже полдень третьего февраля, когда сосед полковника Хауэрстона зашевелился в своей комнате. Совершив не спеша свой туалет, мнимый мистер Стейболд вышел из гостиницы. Он шел медленно, читая вывески и афиши, как человек, которому решительно некуда спешить. В руках он держал последний номер «Монитора». На углу улицы Святого Якова и Гарденрод начинался небольшой бульварчик. Меджерсон уселся на скамье и развернул журнал. Он увидел, что человек в сером плаще, шедший от самой гостиницы по другой стороне улицы, отвернувшись, рассматривает что-то в окне.
«Шотландский клерк» пошел вниз по бульвару, ускоряя шаги. Серый плащ тоже быстрее замелькал в толпе. Старик неожиданно завернул в знакомый ему проходной двор, вышел на Гарденрод и, убедившись, что он обманул наблюдателя, приблизился к тумбе для афиш, построенной в виде гриба с конической шляпкой. Обойдя тумбу кругом, он нашел афишу местного цирка. В левом верхнем углу этой афиши синим карандашом было начертано несколько значков и цифр.
