— Недавно сюда прибыла полурота королевских драгун. Командует ими невежа и грубиян, некий капитан Бернс... Их послал военный губернатор для надзора за поселенцами и постройки укрепления. В нас, здешних пионерах, они не без основания видят врагов... Пока пытаемся заверить их в нашем нейтралитете. Иначе нельзя: части генерала Вашингтона слишком далеко. Сражения идут на востоке, на обжитых землях, но поговаривают, что к зиме сюда проберется отряд повстанцев.
— Вот как! А соседи у вас есть? Я имею в виду белых.
— Фактории в лесах и несколько английских фортов... Раньше они были французскими, но с шестьдесят третьего года достались англичанам. Из поселков ближе всех к нам Винсенс, на берегу реки Уобеш, чуть выше впадения в нее нашей красавицы Серебряной реки.
— Тоже английский?
— Винсенс? Теперь да, но большинство жителей там французы. Это уж не новое поселение, ему лет пятьдесят, место обжитое. Это первая большая пушная фактория в здешних краях. Там построен форт, довольно сильный. Охраняется тоже королевскими драгунами, такими же невежами, как наши. Впрочем, обо всех этих делах поговорим дома, когда отдохнете с дороги.
3
Вскоре гостеприимный дом Мюррея наполнился шумом, возгласами детей и звоном посуды. После веселого обеда хозяин поручил женщин заботам своего компаньона, французского поселенца-пионера мосье Мориса Вилье, и пригласил Уэнта наверх, в кабинет.
Панель из темного дуба, занимавшая две трети стен, делала этот кабинет похожим на большую корабельную каюту. На полках стояли книги современных французских и английских авторов, пытливых умов своего блистательного и противоречивого века. Портрет Эмили и копия Сикстинской мадонны Рафаэля висели на противоположных стенах. Два охотничьих ружья перекрещивались на темно-красном индейском ковре над диваном, покрытым медвежьими шкурами.
Верхушки молодых деревьев уже успели подняться вровень с окнами этой комнаты. Ветерок колыхал занавески на окнах, широко распахнутых в сад.
— Недурно для первобытной лесной глуши! — воскликнул моряк. — Как же вам удалось создать здесь такую благодать?
— Вы знаете из наших прежних бесед, Эдуард: бессмертные идеи Руссо о создании справедливого человеческого общества на лоне вольной природы и на основе равенства людей всегда были самыми близкими моему сердцу. Я не принадлежу к бесплодным мечтателям и давно поставил себе целью осуществить эти идеи моего великого учителя. Опыт жизни среди индийских джунглей и на известном вам отдаленном острове укрепил меня в этом намерении и многому научил. Все, что вы увидите в нашем поселке, — результаты трудолюбия, взаимной помощи и общих усилий.
Сумерки сгущались. Мужчины придвинули плетеные кресла к традиционному английскому камину из желтого тесаного камня, перед которым лежала большая волчья шкура. Хозяин достал из шкафчика бутылку вина и разжег дрова в камине.
— Почему вы избрали именно эту долину, мистер Альфред, и как вы нашли ее? — спросил Уэнт.
— Долину открыли французские поселенцы из Винсенса. Я узнал о ней от моего друга Мориса Вилье, в чьем семействе мы провели четыре месяца после прибытия в Новый Орлеан. В июле 1773 года слуга Эмили, наш добрейший великан Сэмюэль Гопкинс, доставил нам из Англии документы о разводе, письмо старого Уильяма Томпсона и множество хозяйственных покупок. В конце июля мы были уже обвенчаны с Эми и сразу тронулись вверх по Миссисипи, чтобы начать новую жизнь в Голубой долине. Сам мосье Вилье с женой, шведский врач-эмигрант Нильс Вальнер, несколько отличных охотников и фермеров со своими семьями — таков был состав белых участников нашей группы.
— А остальные?
— Остальные — выкупленные из рабства невольники, негры. Там, в Новом Орлеане, нам с Эми впервые пришлось наблюдать страшные картины невольничьего рынка... Началось с того, что я увидел большое объявление: «Продаются здоровые негры, недавно, доставленные из Африки, переболевшие оспой; цены умеренные, женщины с детьми продаются весьма дешево! Товар можно предварительно осмотреть на борту судна «Глория»...» Вы понимаете, Уэнт, это был корабль... сэра Фредрика Райленда!
— Да, работорговля стала основой благополучия «Северобританской компании»... Итак, вы, мистер Мюррей...
— ...выкупил у агентов Грелли двадцать человек и предоставил им полную свободу, к великому негодованию мосье Вилье. Как человек местный, он настолько привык к сценам продажи людей, что счел наш поступок безрассудным. Эти черные люди были наивными детьми природы, запуганными и беспомощными. Они просили не оставлять их в Луизиане и умолили взять с собою. Мы заключили с ними контракт, каждому назначили жалованье и взяли гребцами на баркасы. Плыли около трех месяцев. Нет нужды описывать все трудности пути... вы сами его изведали! Глубокой осенью 1773 года мы расчистили лес на берегу и заложили наши дома в Голубой долине. Первым уроженцем поселка стал мой сын Реджинальд. Через год родилась Дженни...
Мюррей улыбнулся, протянул к огню свои руки — руки моряка, плотника и охотника. Поправив щипцами пылающие поленья, он продолжал:
— Весной 1774 года я снарядил небольшую экспедицию вверх по Огайо, перевалил через Аппалачский хребет в населенные места и выгодно продал в Бостоне партию мехов, купленную мосье Вилье у индейцев сенека. Из Бостона я послал письма в Бультон, вам и старому Томпсону. Проделав за четыре месяца более двух тысяч миль на лодках и верхом, сопровождаемый проводниками-индейцами, я вернулся сюда, за Аппалачи, с целой группой новых скваттеров, недавних переселенцев из Англии, Франции и Скандинавии. Многие были... кабальными слугами и бежали сюда от жестоких хозяев...
— Кабальными слугами?.. Я... не совсем понимаю...
— Видите ли, к этому слову придется привыкнуть в Америке. Это не что иное, как белые рабы. Те, что прибыли со мною, оказались добрыми крестьянскими ребятами, в большинстве англичанами... Никто из них и не помышлял бросать родину, а вот нужда заставила! Лендлорд изгнал крестьян с клочков земли, которые они у него арендовали, «огородил» все эти земли и вместо людей пустил овец...
— Так было и в Ченсфильде, это не новость для меня.
— Так вот, лишившись земли, люди пошли по миру... Законы о бродяжничестве в Англии вы тоже знаете: плети, тюрьма, а то и веревка! Куда же деваться бедняку? В обетованную землю, в Америку! А как туда добраться? Переезд стоит десятки фунтов стерлингов. Тут и подкарауливает беднягу вербовщик... Очень часто этим ремеслом занимаются английские судовые капитаны. Я, мол, тебя перевезу, а ты за это отработаешь в американских колониях лет семь на плантациях, руднике или в мастерской у хозяина. Выбора нет... Бедняк подписывает бумагу — и становится рабом. За побег — смерть!
— А... после семи лет?
— Человек редко их выдерживает. Ведь хозяин знает, что кабальный слуга взят на срок, ну и старается выжать из него все, что можно. Обращение с ним хуже, много хуже, чем со скотом. Тот ведь на весь век остается в хозяйстве собственностью.
