– Гевин, ты в порядке? – спросила я.
Он вздрогнул, хотя должен был заметить, как я выбежала из кухни. Открыл рот, чтобы ответить, но его мать его опередила:
– Возвращайся в дом, Гевин.
Я перевела взгляд на нее. В луче света, вырывавшегося из ее дома, она казалась лишь силуэтом, но я по-прежнему видела в ее руке бокал. Видимо, даже раздражение, в котором она пребывала, швыряясь книгами, не могло заставить ее с ним расстаться.
Гевин снова нагнулся, чтобы поднять книги.
– Оставь их, – велела ему мать. – Живо в дом!
– Какие-то проблемы, миссис Осли? – спросила я. Мой голос прозвучал холоднее, чем я хотела, являя собой контраст с ее горячностью.
– Нет, мисс Каванаг, – выплюнула она слова, словно какую-то гадость. – Почему бы вам не вернуться к себе и не заняться своими делами?
– Гевин, ты в порядке? – спокойно повторила я свой вопрос.
Он кивнул и двинулся к дому. Остановился, чтобы поднять раскрывшуюся книгу, угодившую прямо в лужу, оставшуюся после полуденного дождя. Обложка и корешок книжки пострадали от удара и воды, и несколько листов выпали, когда он ее поднял. На уцелевших листах проступили грязные разводы.
Это был мой «Маленький принц». Книга, подаренная мне в детстве нашей соседкой миссис Купер. Гевин передал ее мне через ограду, избегая встречаться со мной взглядом.
– Извините, – пробормотал он.
Я молча взяла книгу. У меня не было слов. Также молча я смотрела, как он бредет к задней двери. Его мать посторонилась, впуская его внутрь. Затем она ушла, хлопнув дверью.
Я осталась стоять в пижаме, держа в руках испорченную книгу.
Глава 10
Я взглянула на нарисованную картину, изображавшую голову устрашающего волка с ягненком в зубах, и заметила:
– Ты пригласил меня сюда в первый же день нашей встречи. «Закланный ягненок».
– Запомнила, значит. – Он открыт передо мной дверь, пропуская внутрь. – Давай найдем столик.
– Такое название паба вряд ли забудешь. Здесь можно поесть?
– И очень хорошо.
– Замечательно. Я умираю с голоду.
Мы нашли столик ближе к концу зала. Улыбнувшись, он подал мне меню, которое ничем не отличалось от меню других подобных заведений: рыба, чипсы, пирог с мясом.
– Рада, что ты питаешься, – изучая меню, сказал он.
– Естественно, питаюсь, – засмеялась я.
– Поэтому я и рад, – объяснил Дэн. – Некоторые женщины не едят, а ковыряются в еде. Щиплют ее как травку.
Я не отрывала взгляд от меню, стараясь не покраснеть.
– Ну, я от еды не отказываюсь.
– И это мне нравится, – заявил Дэн, и я невольно подняла на него глаза.
– Да? – Так же как он имел привычку говорить с самим собой, я обожала настаивать на вопросах, на которые можно было бы и не отвечать.
– Ага, – ухмыльнулся он.
Комплименты в мой адрес, а не в адрес моего ума ввергают меня в смущение. Не потому что я сразу уверена в том, что они не искренни, а потому что никогда не знаю, ожидают ли эти люди услышать от меня ответный комплимент.
– Хорошо, – сказала я и перевела взгляд на официанта. – Мне, пожалуйста, рыбу с картошкой фри и татарским соусом, а еще чипсы. И… может быть, «Гиннесс»?
Я взглянула на Дэна. Он кивнул.
– Два пива. И то же касается еды.
Официант, который явно не был старше минимального возраста лиц, употребляющих алкоголь, улыбнулся.
– Ну надо же. Девчонка, которая пьет настоящее пиво. Круто. Большинство цыпочек глушат легкое.
Дэн сначала взглянул на меня, затем перевел взгляд на молодого человека.
– Значит, она не большинство цыпочек.
Официант кивнул, соглашаясь с его оценкой:
– Вижу.
И тут я поразилась их различию. Дэн, опрятный, хотя и не пижон, предпочитающий дорогие деловые костюмы или брюки хаки, оксфордские рубашки и необычные галстуки. Сегодня он был в прямых темно-синих джинсах с заниженной талией, черном свитере тонкой вязки, легком настолько, что его можно носить в жару, с поднятыми до предплечий рукавами и открытым воротом, в котором виднелась белая футболка. Одежда простая, но элегантная.
Официант, напротив, носил джинсы с черным кожаным ремнем, утыканным маленькими гвоздиками. Его гладкие как шелк волосы были коротко подстрижены сзади и длиннее спереди, падая ему на лоб и закрывая один глаз. Его руки были в тату, уши и брови нашпигованы предметами пирсинга. Так же как и соски – это было заметно сквозь туго обтягивающую его торс белую футболку. У него были потрясающе голубого цвета глаза и голос, выдающий в нем завзятого курильщика, довольно-таки низкий для столь худощавого телосложения. Он сверкнул в мою сторону белозубой улыбкой, и я поняла, почему группа девушек, сидящих в углу, захихикала при нашем появлении.
– И как тебя зовут?
Дэн запустил руку в карман и вытащил пачку сигарет. Предложил мне, и я взяла одну. Мужские сигареты, а не слабенькие ментольные или гвоздичные. Я позволила ему ее зажечь и затянулась достаточно глубоко, чтобы произвести впечатление на обоих мужчин, прежде чем выпустить дым изо рта серией из нескольких колец кругов.
– Неплохо, – восхитился официант. – Джек.
– Дэн. – Они обменялись рукопожатиями. Дэн легким кивком указал на меня. – А это…
– Дженнифер, – без запинки солгала я.
– Приятно с вами познакомиться, Дженнифер. – Джек поднес мою руку к губам и поцеловал костяшки.
Я кинула взгляд сквозь дым на Дэна. Он улыбнулся. Я снова взглянула на Джека, который либо заигрывал со мной, либо у него не хватало извилин. Вряд ли я соответствовала его типу – слишком стара, слишком консервативно одета.
– Ща вернусь, – сказал он. – Свистните, если я вам понадоблюсь.
Так и есть – заигрывает. Я поняла это по взгляду, которым он одарил меня, прежде чем отбыть. Я смотрела, как он возвращается к бару, остановившись на пути у столика юных студенток и вызывая у них новый взрыв смешочков. Оглянувшись через плечо, Джек снова одарил меня безупречной улыбкой.
– Он посчитал, что ты классная. – Дэн затушил сигарету.
Я почти не курила, положила свою тлеющую сигарету в пепельницу.
– Так считаешь?
– Определенно.
Я задумчиво посмотрела на него.
– Тебя это напрягает?
У меня не было причин для этого. Мне было просто любопытно. Дэн осклабился.
– Не-а. Почему ты представилась вымышленным именем?
– Не люблю представляться всем, кому попало.
