— Что это за место? — спросила я у молодого человека.
— Вы попали на остров философов, — сказал он. — Мы здесь размышляем об истине и красоте и стараемся понять, как был создан мир. Не судите по нам, — он сделал жест в сторону своих товарищей — столь привлекательных молодых людей. — Мы только рабы философов. А сами философы — почти боги.
— Если вы рабы, то философы должны быть, наверное, ослепительно красивы.
— Увидите сами, — сказал молодой человек.
Он приложил пальцы к губам и пронзительно свистнул. И тут они появились из-за холма — еще более прекрасные молодые люди, широкоплечие, с могучими спинами. На них были только набедренные повязки из змеиной кожи, а сами они, казалось, в такой же мере не подозревали о своей красоте, в какой девы были ею очарованы.
Прекрасные молодые люди начали чистить наш корабль, пополнять припасы. Старший, по имени Креон (так звали золотоволосого молодого человека, который первым приветствовал нас), спросил, не я ли капитан корабля.
— Я жрица, — ответила я. — А это мой жрец Эзоп.
— Тогда ступай со мной в пещеру философов, — сказал Креон.
— И нам идти с тобой? — простонали девы.
— Оставайтесь здесь и помогайте на корабле, — сказала я, видя, что это соответствует их желаниям.
Мы с Эзопом последовали за Креоном по каменистой тропинке, которая привела нас к узкой лестнице, вытесанной в белой, как мел, породе. Креон скакал впереди, как горный козел. Мы с Эзопом отдувались, держась за сердце, готовое выскочить из груди. Нам приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дыхание. После долгих недель, проведенных на корабле, наши мышцы ослабели, и мы все еще при каждом шаге ждали, что земля, как палуба, сейчас же уйдет из-под ног. Подъему, казалось, не будет конца. Мы шли вверх, и вверх, и вверх. Я уже начинала жалеть, что тоже не осталась на корабле.
У самой вершины обнаружился аркообразный вход. Креон вошел в него и исчез в полумраке.
— Ну что? — спросила я Эзопа. — Пойдем? Как ты думаешь — это безопасно?
— Безопаснее, чем подъем, — сказал Эзоп, отдуваясь и тяжело дыша.
Мы последовали за Креоном в длинный коридор, высеченный в породе. И опять нам приходилось шевелить ногами, чтобы не отстать от него. Он завернул за угол и исчез в темной пещере.
— Сюда, — позвал он, поторапливая нас.
Наши глаза постепенно приспособились к полумраку, и мы увидели трех сморщенных стариков. Они сидели, скрестив ноги, на полу вокруг костра, полыхавшего змеиными язычками пламени. Старики сидели там так давно, что, казалось, вросли в скалистую породу.
— Земля состоит из огня, — сказал первый. — Огромных колец огня, из которых исходит свет. Так же как свет есть истина, а истина есть свет, так и огонь привел в движение этот мир, и он же будет концом мира.
— Нет, земля состоит из воды, — сказал второй. — Избыток воды породил этот мир, и вода, поскольку все живые существа состоят из влаги, есть основа мира. В конце мира нас просто унесет вода.
— Нет, земля — это воздух. Без воздуха не горит огонь, не бьются о берег волны, не дышат легкие. Воздух — вот основа творения.
Креон распластался на полу перед этими тремя мудрецами.
— Они так спорят уже не одно десятилетие, — сказал он. — Они общаются с богами и сообщают нам их желания. Без них мы бы погибли. Покуда они сидят здесь и рассуждают о сотворении мира, мы в безопасности. Если они прекратят свой спор, в мире снова воцарится хаос.
— Я тоже жрица. Я знаю эту игру.
Упершись руками в бока, я с дерзким видом стояла перед тремя философами.
— А я утверждаю, что мир состоит из любви! — сказала я.
— Кто это? — спросил, часто моргая, первый философ.
— Это глупость! — сказал второй.
— Кажется, я слышу голос женщины? — сказал третий.
— Да, вы слышите голос Сапфо с Лесбоса. Откуда вы можете знать, из чего сделан мир, если живете в пещере и никогда его не видели?
— Простите ее, отцы, она не ведает, что говорит, — сказал Креон извиняющимся тоном.
— Ты говоришь, что мир состоит из любви? — спросил первый старик.
— Да, из любви.
— И что же тогда любовь — стихия? — спросил второй.
— Да, — ответила я. — Она одновременно сила, стихия и вихрь. Она чиста, как золото, и яростна, как война. Она радостна, как рождение, и мрачна, как смерть. В ней есть все это.
— А из чего же она состоит — из воздуха, или воды, или огня?
— Из всего этого, — сказала я.
— А ты можешь принести ее нам? — спросил первый старик.
— Нет — вы сам должны отправиться на ее поиски, — сказала я.
Креон от стыда не находил себе места.
— Прошу простить меня, мудрецы. Она сошла с ума. К тому же она всего лишь женщина.
— Возможно, мы засиделись в этой пещере, — сказал первый старик.
— Не исключено, — сказал второй.
— Веди нас к любви! — сказал третий.
Опираясь на меня, Эзопа и Креона и прикрывая ладонью глаза от света, три философа осторожно спустились по каменным ступеням к гавани. Там они узрели это райское видение: прекрасные юноши и девы совместными усилиями загружали на корабль припасы.
Старики смотрели, не отрывая глаз. Потом посовещались о чем-то шепотком.
— Боги требуют, чтобы вы слушали, — крикнул первый философ. — Давным-давно было пророчество, что на наш остров прибудут девы и он снова зацветет. Самых красивых из них мы возьмем в жены.
— Каждому из нас требуется только по семь жен, — сказал второй старик.
— По десять, — сказал третий. — И все они должны быть девственницами.
Наши девы в ужасе смотрели на стариков, но молодые люди приняли это требование как нечто само собой разумеющееся.
— Я должен осмотреть новоприбывших, — сказал первый философ.
Он подошел к прекрасной Гонгиле и начал ощупывать ее груди. Я была в ярости. Как и Эзоп. Креон и его люди стояли в бездействии.
— Как вы терпите это? — закричала я на Креона.
— Иначе боги могут рассердиться, — пробормотал он.
— Откуда ты это знаешь?
— Так сказали философы.
— Философы много чего говорят. От этого их слова не становятся истиной. Давай проведем маленький эксперимент, — сказала я. — Откажем философам и посмотрим, что будет.
— Мы не можем, — сказал Креон. — Правила всегда устанавливали они.
— Значит, пришло время для новых правил, — сказала, выступив вперед, Аттида. — Я, например, не собираюсь выходить замуж за старика. Давайте посадим этих трех старцев в лодку, и пусть они плывут в море. Может быть, боги и спасут их.
