— Больше самой жизни.
— Тогда мы должны найти воробьиные яйца, хоть сейчас для них и не сезон!
— Где же можно их взять, если не сезон?
— Не знаю! Может быть, твой мальчик сумеет их найти!
Эти слова она произнесла, не скрывая издевки.
Мы вернулись в дом Клеиды, где она продолжила свой неудержимый плач. Я отослала Фаона в Эрес, но, кроме Фаона, мне некого было попросить облазить остров Лесбос, чтобы найти не в сезон голубиные или воробьиные яйца. Я бросилась в гавань и, наняв лодку, отправилась в Эрес за Фаоном. Мы попали в шторм и туман, а потому, прибыв в Эрес, валились с ног от усталости.
Фаона там не было. Ни одна из моих учениц не знала, где он. Я вспомнила, какими взглядами он обменялся с Артемисией, и у меня возникло какое-то щемящее чувство, но я прогнала его. На следующее утро он появился с извинениями: опоздал! шторм! туман! стихия! Мы отправились назад в Митилену — я хотела увидеть Клеиду и попытаться успокоить ее.
В лодке я холодно смотрела на Фаона, презирая себя за то, что связалась с ним. Нет, это был не Алкей! И даже не Эзоп. Он был тщеславный мальчишка, слишком гордившийся своим неутомимым фаллосом. Он не был настоящим мужчиной. Не был героем. Он был готов стать игрушкой любой женщины — только заплати. Моя холодность висела в воздухе между нами. Он почувствовал мое отвращение.
— Что я могу сделать, чтобы утешить тебя? — спросил он.
— Ничего, — ответила я.
— Сапфо, пожалуйста, я страдаю, когда ты злишься.
— С чего ты взял, что я злюсь? Я скорее печалюсь, чем злюсь.
— Что я могу сделать? — спросил он, гладя меня по спине, как делал это в тот первый раз.
— Боюсь, ты ничего не можешь сделать, чтобы рассеять мою хандру. Я злюсь на себя, на судьбу, на богов, — сказала я.
— Тогда дай мне задание. Позволь, я достану тебе золотое руно. Позволь мне заглянуть в глаза горгоны. Позволь убить циклопа. Позволь — я поднимусь на вершину Олимпа и буду просить богов за тебя.
— Это ничего не даст, — в отчаянии сказала я. — Я сама легкомысленно отвергла то, что мне нужно в жизни больше всего. Когда любовь ушла, ничто не может ее заменить — даже сладкий эликсир юности.
В тот момент в моих мыслях, как всегда, был Алкей. Он был камнем в моем сердце, жгучей пустотой в моем чреве, пульсирующей болью у меня в висках.
— Но ведь я так люблю тебя, — сказал Фаон.
— Даже если бы это было правдой, — ответила я, — это не имело бы значения.
Больше мы до конца пути не сказали ни слова и расстались молча.
Через две недели мы с Клеидой вернулись к Артемисии с красной нитью, но без гнезда и яиц.
— В это время года не бывает воробьиных яиц, — сказала Клеида. — Или голубиных.
— Если такова сила твоего желания, то ты больше никогда не станешь матерью! — сказала Артемисия.
Клеида начала рыдать.
— Не плачь, — сказала Артемисия. — У меня есть гнездо с яйцами, но обойдется оно тебе в двадцать оболов.
— У меня нет с собой оболов, — сказала я.
— Тогда пошли за ними своего мальчика, — велела Артемисия.
Она достала воробьиное гнездо с тремя яйцами, взяла красную нить у Клеиды и стала привязывать яйца к гнезду, напевая:
Завяжи мне дитя.
Завяжи мне дочь,
Дай мне твое сердце,
Бессмертная Артемида!
Завяжи мне сердце,
Завяжи мне дочь.
Детей можно купить,
Но я своего рожу,
Пусть она завяжется,
Пусть она будет красива,
Пусть она поет, как ее бабка,
Будет умна, как ее дед,
Пусть благодать прольется на нее!
Пусть урожай будет богат!
Завяжи мне дочь,
Завяжи мне дитя.
— Откуда ты знаешь деда будущей дочки Клеиды? — спросила я Артемисию.
— Всем известно, что отцом твоей дочери был умный Алкей, а не твой безмозглый муж! Об Алкее в Митилене рассказывают легенды. Он давно изгнан, но люди продолжают говорить о нем и потихоньку поют его песни, хотя их публичное исполнение запрещено.
— Мама, ты прерываешь заклинание! — зашипела Клеида. — Помолчи наконец!
Артемисия дважды повторила заклинание. Я знала, нам придется заплатить за него втройне.
Когда с этим было покончено, Клеида взяла гнездо с яйцами и спрятал под хитоном. Она должна была положить его под подушку на семь ночей.
Артемисия отвела меня в сторону.
— Хочешь узнать известия об Алкее? — спросила она
— Буду счастлива!
— Тогда приходи ко мне одна.
— Когда?
— Как можно скорее!
— Я только провожу дочь домой и вернусь.
Артемисия подмигнула мне. Нет, она явно была похожа на змеиную богиню Герпецию. Кровь застыла у меня в жилах. Может быть, она превратила моего дорогого Алкея в змею? Но я хотела получить его назад в любом виде!
26. Проклятие красавцев
Кто-то говорит, что строя кораблей
Прекрасней нет
На темной земле…
Но я говорю: прекрасней нет того, что любишь ты!
Сапфо
Узнать известия об Алкее! Я хотела тут же вернуться к Артемисии. Но сначала мне пришлось исполнить свои обязанности бабушки. Клеида была расстроена и хотела, чтобы я занялась Гектором. Я, конечно же, согласилась. Мне доставляло удовольствие гулять по Митилене с моим пятилетним внуком.
Мы отправились в гавань посмотреть на корабли со всего мира — из Египта, Финикии и Лидии, с Самоса, Хиоса и Крита. Мы смотрели на моряков, работавших на хлестком ветру, и я вспоминала свои морские путешествия. Я тосковала по моим милым друзьям и попутчикам — Алкею, Праксиное и Эзопу. Но еще я понимала, что мне повезло прожить такую богатую событиями жизнь. Я вспоминала мои путешествия и улыбалась про себя. Поэту нужен материал для песен, и боги с избытком одарили меня любовью и приключениями. Ах, если бы я только сохранила Алкея! Чем больше времени проходило, тем сильнее я тосковала по нему. Фаон был неоперившийся птенец. Он был умел в постели, но ему не хватало ума, чтобы увлечь меня. Он был не Алкей. Алкей был философ и поэт, но еще и любовник. Фаон был всего лишь зеленый юнец. Когда любовные игры заканчивались, мне становилось с ним скучно.
АФРОДИТА: Ну, ты видишь: женщине вроде Сапфо нужно кое-что большее, чем восставший фаллос.
ЗЕВС: Ей нужен удар моей молнии. Вот все, что ей нужно. Дочку я возьму, а мать слишком стара для меня!
