— И легко выпутаться, когда мне нужны годы покаяния.
— Почему ты не приказала мне встать на колени?
Он опустился на пол, но она подняла его за волосы, схватив пригоршни длинных шелковистых прядей.
— Пожалуйста, будь хоть немного серьезнее!
Лицо его немедленно приняло торжественное выражение.
— Если тебе нужно покаяние, я начну каяться, — объявил Робби, поднося ее руки к губам и осыпая поцелуями. — Только люби меня, как люблю тебя я!
Роксана снова с невероятной ясностью поняла, что любит его. Давно.
— Скажи, что я не пожалею об этом, — прошептала она.
— Я не позволю тебе пожалеть.
— Я достаточно безумна, чтобы верить тебе.
— А я безумно влюблен. Могу я заинтересовать вас, леди Килмарнок, самыми обычными занятиями любовью? Полагаю, вы предпочитаете именно их?
— Я предпочитаю все, что угодно, пока рядом со мной красавчик с рыжими волосами и дьявольским обаянием.
— Именно это я надеялся услышать, когда взбирался по скользкой гранитной стене!
— В следующий раз я открою дверь.
— Это ни к чему. Больше я с тебя глаз не спущу!
— Я с тебя тоже. Вокруг тебя вьется слишком много женщин!
— О мужчинах мы говорить не будем, — проворчал Робби, сдерживая свое недовольство в интересах только что заключенного перемирия.
— Ты их отпугнул. Мне следовало бы брать уроки у Дженет Линдсей и сестер Дункан.
— Не трать времени. С ними я чувствовал себя монахом, они меня совершенно не волновали. А ты чувствовала то же самое по отношению к своим поклонникам?
— Да-да, — смеясь, согласилась она. — Совсем как монахиня!
— Вполне разумный ответ.
Она встревожено посмотрела на него:
— Мне не нравится твой тон. И с тобой я вовсе не должна быть благоразумной.
Наступило короткое молчание. Насыщенный эмоциями вечер, их ревность, ссоры — все это мешало окончательному воссоединению.
— Прости меня, — сказал наконец Робби.
— Уверен, что тебе нужно мое прощение?
— Хочешь, чтобы я умолял? И это когда…
Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Очевидно, покорность бьша для него абсолютно новым состоянием.
— Когда что?
Наверное, Роксана слишком много выпила сегодня. Или действительно хочет, чтобы он молил?
Робби прищурил темные глаза и посмотрел на свои исцарапанные при подъеме пальцы.
— Ладно, скажу. Когда все остальные мужчины наслаждаются твоими чувственными чарами, не пресмыкаясь перед тобой!
— Хочешь сказать, что я выделяю тебя из толпы?
— Желаешь услышать правду?
— Разумеется.
— Не думаю, что я способен пресмыкаться.
— Но ты не уверен?
— Иди к черту.
— А ты отправляйся домой. Я не просила тебя приезжать.
— Предпочитаешь лорда Джеффри?
— Навряд ли.
— Или Уинтона?
— Нет.
— Возможно, маркиза Розлина?
Сегодня все толпились вокруг нее, сгорая от ожидания.
— «Нет, нет, нет!» — вот мой ответ им всем. Это успокоит твое тщеславие?
— Мое тщеславие тут ни при чем.
— А что при чем?
— Мое сердце.
— И?
— Не дразни меня, Рокси, — вздохнул Робби. — Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться с тобой.
— И все же ссоришься.
— Ты мне слишком небезразлична. Намного легче очаровать женщину, когда тебе на нее плевать.
— Зато такая любовь отнимает меньше нервов.
— Боже, опять ты не в настроении, — поморщился Робби.
— Наверное, созерцание тебя в компании твоих обожательниц вывело меня из равновесия. А милая сценка в холле достойно завершила мой вечер.
— Мой вечер был не лучше, — пожал плечами Робби, вспоминая о назойливых приставаниях обезумевших от похоти женщин. — Но от меня зависит, чтобы остаток ночи прошел намного приятнее. Смотри! — Он протянул руки. — Вот уже в третий раз я проливаю кровь ради тебя.
— И вид твоей крови должен меня утешить?
— Нет, но ты должна любить меня, как люблю тебя я, — мягко повторил Робби. — Пожалуйста, Рокси, может, хватит ссор?
Его вкрадчивые слова, казалось, проникли в ее сознание и усмирили гнев. Но по-прежнему ни в чем не уверенная, Роксана боялась, что не справится со сложностями, связанными с любовью к такому человеку, как Робби Карр.
— Мне нужно хотя бы извинение. И не одно.
— Я с радостью кладу к твоим ногам десять тысяч извинений. Или миллион, если ты снова улыбнешься мне.
Гордость и самоуверенность Робби были жестоко уязвлены. Он стоял перед ней, босой, полуодетый, высокий и сильный, с окровавленными по ее вине руками, и складывал к ее ногам миллион извинений.
— Не знаю, — выдохнула Роксана едва слышно, сраженная серьезностью его намерений и своим желанием. — Не знаю, люблю ли я тебя, как ты меня любишь… или больше.
— Не больше, — спокойно ответил Робби. — Больше невозможно.
Быть любимой так сильно… Его слова были факелом, поднесенным к ее дремлющей страсти. И она улыбнулась открытой, теплой улыбкой.
— Сними рубашку.
Робби повиновался.
— А теперь панталоны.
Он не подчинялся приказам с раннего детства. И даже тогда — лишь некоторым. И теперь чувствовал себя неловко в подчиненной роли. Но тем не менее сделал, как она велела. Расстегнул панталоны, спустил и ногой отбросил в сторону.
— Надеюсь, ты достаточно позабавилась?
— Побалуй меня, дорогой. Ты выглядишь великолепно… с головы до ног, — пробормотала Роксана, не сводя глаз с его могучей плоти.
— А ты выглядишь как женщина, которую прямо сейчас возьмет ее любовник.
Она слегка откинула голову и пристально оглядела его. Он сухо улыбнулся:
— Не сейчас.
— Тебе с таким трудом дается покорность?
— Я бы нашел другие слова, — пожал плечами Робби.
Роксана фыркнула.
— Ты добиваешься невозможного, — признался он.
— А если я начну настаивать?
— Придется заставить тебя изменить свое мнение.
