В прошлом декабре во время бритья он обнаружил у себя в
бороде седину. Это открытие повергло его в публичную депрессию, не проходившую
еще несколько недель. Он отчаянно скреб щеки бритвой, словно это могло стереть
седину. Тридцать восемь лет. Он гнал от себя мысли о старости, но порой они
заходили с тыла и наваливались на него, когда он меньше всего этого ждал. Через
семьсот дней ему будет уже сорок.
«Вот сука», – думал он снова и снова.
Он бросил в своей жизни несчетное количество женщин, но его
самого бросали всего два или три раза. Он всегда чувствовал, когда это должно
произойти, и брал инициативу в свои руки. Бросай первым, как в карточной игре –
и не будешь думать о возрасте. Он видел, что Донна охладевает к нему, но ему
казалось, что ей можно без труда манипулировать, сочетая секс с психологией. Со
страхом, если придется. Поэтому то, что случилось, вызвало у него боль и
ярость, как будто его выпороли.
Он разделся, сунул бумажник и мелочь из брюк в ящик стола и
пошел в ванную. Приняв душ, он почувствовал себя лучше. Он натянул джинсы и
легкую фланелевую рубашку и задумался.
В своем бумажнике Стив Кемп хранил визитные карточки. Он
всегда любил их – и свои, и, как ни странно, чужие. Как-то, когда они с Донной
занимались любовью, он заметил на телевизоре визитные карточки ее мужа. Когда
Донна вышла в ванную или куда-то еще, он позаимствовал одну. Для коллекции.
Теперь он открыл бумажник и начал рыться в нем. Так,
карточки его агентов, издателей, бизнесменов. Он подумал было, что обронил
карточку любящего супруга. Но она просто затерялась среди мятых купюр. Он
выудил ее. Синие буквы на белом фоне. Ничего лишнего. Скромные, но со вкусом.
Роджер Брикстон «Эд Уоркс» Виктор Трентон
1633 Конгресс-стрит телекс: ЭД УОРКС
Портленд, Мэн 04001 тел.: (207) 789-8600.
Стив взял листок бумаги и расчистил на столе место.
Посмотрел на машину. Нет. Шрифт каждой машинки индивидуален, как почерк. У этой
запала буква «А».
Конечно, полиции бояться нечего, но осторожность не
помешает. Дешевая бумага, какой полно в любом офисе, и никаких машинок.
Он взял из кофейной банки на столе чертежный карандаш и
написал большими квадратными буквами:
«Привет, Вик!
У тебя чудесная жена. Я трахал ее, пока дерьмо не полезет».
Он прервался, зажав карандаш в зубах. Так, уже лучше.
Конечно, она может оправдаться, и Трентон не поверит этому письму. Слова всегда
значат мало. Нужно что-то добавить. Что?
Внезапно он улыбнулся; когда он улыбался, лицо его казалось
безмятежным, и было видно, что женщины никогда за всю жизнь не доставляли ему
особых огорчений.
Он написал:
«Ты видел у нее родинку на лобке? Лично мне она напоминает
знак вопроса. А у тебя есть вопросы?»
Хватит; хорошего понемногу, как любила говорить его мать. Он
отыскал конверт и сунул в него послание. После некоторых колебаний вложил туда
же карточку и теми же квадратными буквами надписал адрес: Вику на работу.
Подумав, решил проявить снисхождение и ниже подписал «лично».
Он положил письмо на подоконник и откинулся на стуле,
чувствуя себя снова прекрасно. Он был уверен в правильности своих действий.
Снаружи прогудел грузовик. Он выглянул в окно. В кузове
возвышался старинный кабинет. Что ж, прекрасно. Лишние деньги никогда не
помешают. Только вот хватит ли у него времени? Получив это письмо, любящий
супруг наверняка захочет с ним разобраться. Стив играл с ним в теннис и
запомнил худобу, большие очки, и тонкие, как спагетти, руки, – но имея дело с
подобными людьми, никогда нельзя быть уверенным, что они не выхватят из кармана
пушку и не совершат антиобщественного поступка. Поэтому лучше будет смотаться в
Огайо. Или в Пенсильванию. Или в Таос, штат Нью-Мексико. Но как практический
шутник, подсыпавший порох в чужой табак, он решил еще немножко подождать и
проследить за событиями.
Водитель грузовика с женой зашли в магазин. Стив, улыбаясь,
вышел к ним, держа руки в карманах. Женщина немедленно улыбнулась в ответ.
– Привет, чем могу помочь? – спросил он, про себя решив
отправить письмо сразу же после их ухода.
В тот же вечер, когда красное солнце уже нависло над
горизонтом, Вик Трентон в рубашке, обернутой вокруг талии, копался в недрах
«пинто», принадлежащего его жене. Донна стояла рядом, выглядя удивительно юной
и свежей в белых шортах и красной безрукавке. Тэд в одних трусиках без устали
гонял по двору на велосипеде.
– Попей чаю, – сказала Донна Вику.
– Угу, – стакан исчез за капотом машины. Вик сделал пару глотков
и, не глядя, сунул стакан жене. Она успела его подхватить.
– Браво, – сказал он. – Прекрасная реакция.
Она улыбнулась.
– Я просто знаю: уж если ты чем-то занят, то все. Гляди в
оба и только успевай ловить.
Они улыбнулись друг другу. «Хороший момент, – подумал Вик.
Может, виной тому его воображение, но ему казалось, что таких моментов в их
жизни становилось все меньше. Перебранки по пустякам, холодное молчание или –
что еще хуже – полное безразличие. Он не знал причины, но был признателен и за
эту улыбку.
– Так что там с моим гробом на колесах?
– Карбюратор, – Вик ткнул в нужном направлении отверткой. –
Похоже, клапан отходит.
– А это плохо?
– Да нет, – сказал он, – только в любую минуту он может
полететь. Этот клапан контролирует поступление бензина, а без бензина машина не
поедет. Закон природы, малышка.
– Па, ты меня покачаешь?
– Да, подожди немного.
– Я буду сзади.
И Тэд устремился к качелям, стоящим за домом. Вик соорудил
их прошлым летом, обложившись планами и прикладываясь в процессе работы к джину
с тоником под аккомпанемент транзистора. Тэд, тогда еще трехлетний, молча сидел
рядышком и смотрел на отца, обхватив ладонями подбородок. Это было хорошее
лето, не такое жаркое. Казалось, что и Донна, наконец, поняла, что Мэн,
Касл-Рок, «Эд Уоркс» не так уж плохи.
Но потом все покатилось под откос, и хуже всего было чувство
безысходности, иногда возникающее у них обоих. Вещи в доме стали менять места,
будто сдвинутые чьей-то невидимой рукой. У него возникло дурацкое ощущение, что
Донна слишком часто меняет простыни. Они всякий раз казались совершенно
свежими, и однажды в его голове эхом всплыл старый, как мир, вопрос: «Кто спал
в моей кровати?»
Но теперь положение немного исправилось. Если бы не дурацкое
дело с «Красной клубникой» и не предстоящая поездка, он бы даже мог решить, что
лето выдалось на славу. Оно еще могло таким стать. Не все потеряно. Он верил в
это, хоть и без особой надежды.
