Вик и сам помнил о дверце шкафа, открывающейся в темноту,
как идиотский черный рот; о месте, где иногда мерещатся всякие ужасы, а висящие
вещи кажутся повешенными людьми. Он помнил о тенях, которые уличные фонари
отбрасывают на стены в бесконечные четыре часа перед рассветом, когда по дому
бродит – или кажется, что бродит, – нечто странное.
И тогда он придумал заклинания или, для четырехлетних, Слова
от Монстров. Вик огласил их как-то за завтраком, к радости Донны, к которой,
правда, примешивалась досада от того, что ее собственные педагогические усилия
не возымели должного эффекта. Вик теперь каждый вечер повторял их над постелью
Тэда, как молитву, и Тэд зачарованно слушал, лежа под простыней в полумраке.
«Думаешь, ему это не повредит?» – спросила Донна тогда, в
середине мая, когда между ними уже началась размолвка.
«Мы, мастера рекламы, не думаем о перспективе, – ответил
Вик. – Главное – успех сейчас, побыстрее. И я доволен результатом».
– Да, никто не знает Слов. Вот в чем дело, – говорил теперь
Тэд, размазывая слезы по щекам.
– Послушай, – сказал Вик. – Они же написаны. Я напечатаю их
на бумаге и повешу на стену. И мама каждый вечер будет тебе их читать. Вот и
все.
– Правда?
– Конечно, правда.
– А ты не забудешь?
– Ни за что на свете. Сегодня же.
Тэд обнял отца, и Вик крепко сжал его плечи.
* * *
Этим вечером, когда Тэд уснул, Вик тихо вошел в его комнату
и булавкой прикрепил к стене листок бумаги. На нем большими буквами было
написано:
«Слова от Монстров. Для Тэда.
Монстры, уходите отсюда!
Вам нечего здесь делать.
Уходите, монстры, из-под кровати Тэда!
Вы не сможете там спрятаться.
Уходите, монстры, из шкафа Тэда!
Он слишком мал для вас.
Уходите, монстры, от окна Тэда!
Вам не на чем там висеть.
Уходите, вампиры, и оборотни, и злючки-кусачки!
Вам нечего делать здесь.
Никто из вас не должен трогать Тэда!
Вам нечего здесь делать».
Вик долго смотрел на свое произведение и после дважды
напомнил Донне, чтобы она читала слова каждый вечер. Пусть осознает, как они
важны для Тэда.
Выходя, он заметил, что дверца шкафа снова открылась. Он
плотно закрыл ее и вышел.
Тем же вечером, чуть позже, дверца открылась опять. Оттуда
блеснули желтые, безумные глаза. Но Тэд не просыпался.
* * *
На другой день, в четверг в восемь утра, фургон Стива Кемпа
выехал на дорогу №11. Стив доехал до дороги №302 и повернул на Юго-Восток, в
направлении Портленд. Там он заехал на почту.
В бардачке у него лежала целая пачка писем – на этот раз не
написанных квадратными буквами, а отпечатанных на машинке. Машинка теперь
лежала в фургоне вместе с прочим его имуществом. У него заняло не больше
полутора часов собрать все свои вещи, включая Берни Карбо, который мирно спал в
своей коробке. Они с Берни всегда путешествовали налегке.
Письма были отпечатаны профессионально. Шестнадцать лет
творческой работы превратили его в классного машиниста – и то хорошо. Он
опустил письма туда же, куда вечером бросил анонимное послание Вику Трентону.
Если бы он уже собирался покинуть штат, не заплатив арендную плату, он был бы осторожнее,
но пока он всего лишь переехал в Портленд и решил действовать легально. Он мог
не скупиться; в бардачке лежали аккуратно перевязанные шестьсот долларов.
В придачу к плате за аренду он вернул долги некоторым
заказчикам. Каждый чек он сопровождал вежливым уведомлением, что, и к
сожалению, его мать серьезно заболела (эта мамина легенда безотказно действует
на любого американца). Поэтому они могут забрать свою мебель у него в магазине
– ключ на полочке перед дверью, справа, и не будут ли они добры после положить
ключ на то же место. Благодарю вас, бла-бла-бла, тра-ля-ля.
Стив запихнул в щель ящика последнее письмо. Он испытывал
удовлетворение. Приближаясь к Портленду, он насвистывал «Мою сладкую» вместе с
«Грейтфул Дэд». В Портленде он еще надеялся успеть сыграть в теннис. Что ни
говори, день выдался неплохой. Если мистер Бизнесмен еще не получил его
маленькое послание, ничего. Скоро получит. Стив довольно ухмыльнулся.
* * *
В полвосьмого, когда Стив Кемп думал о теннисе, а Вик
Трентон – о звонке Джо Кэмберу насчет жениного «пинто», Черити Кэмбер готовила
сыну завтрак. Джо уже полчаса как уехал в Льюистон подыскивать ветровое стекло
для «камаро» 72-й модели на какой-нибудь свалке. Это соответствовало плану,
который Черити вырабатывала долго и тщательно.
Она поставила перед Бреттом тарелку с яичницей и беконом и
села напротив. Бретт с легким удивлением взглянул на нее поверх книги, которую
читал.
Обычно утром мать находилась в некотором оцепенении и на все
вопросы отвечала сердито и невпопад.
– Бретт, можно мне с тобой поговорить? Удивление перешло в
настоящее изумление. Он не узнавал свою всегда молчаливую мать. Она явно
нервничала. Он закрыл книгу и сказал:
– Конечно, ма.
– Хочешь, – она откашлялась и начала снова. – Хочешь
съездить со мной в Коннектикут к тете Холли и дяде Джиму? И к твоим кузенам?
Бретт широко улыбнулся. Он всего два раза в жизни покидал
Мэн, оба раза вместе с отцом, когда они ездили в Нью-Хэмпшир искать какие-то
детали.
– Конечно! – воскликнул он. – А когда?
– Думаю, в понедельник. На выходные и четвертое июля. На
целую неделю. Как тебе это?
– Здорово! Тьфу, у папы ведь много работы. Он может…
– Твой папа ничего не говорил.
– А я знаю, что он обещал Ричи Симмсу поставить новый мотор
на его трактор. И еще мистер Миллер из школы хотел завести свой «Форд». И…
– Я все же думаю, мы сможем уехать, – прервала его Черити. –
На автобусе из Портленда.
Бретт заколебался. Где-то на крыльце медленно протопал
Куджо. Он смотрел на хозяйку и мальчика красными, воспалившимися глазами. Ему
было очень плохо.
– Тьфу ты! – Не знаю…
– Не говори «тьфу». Это плохое слово.
– Прости.
– Но ты хочешь поехать? Если папа согласится?
