Он посмотрел на, мать и опять на отца – на их большие,
дышащие любовью лица.
– Правда?
– Конечно, правда, – сказала мама. – Лучше сходи и сделай
пи-пи, как хороший мальчик.
– Я уже. Я от этого и проснулся.
– Вот и хорошо.
Тэда укрыли одеялом и поцеловали.
И когда отец с матерью направились к двери, страх навалился
на него, как холодная перина. Как безнадежное предчувствие смерти. «О,
пожалуйста, – думал он, и больше ничего, только, – о, пожалуйста пожалуйста
пожа…»
Должно быть, отец уловил эти его мысли, потому что он
обернулся, держа руку на выключателе, и повторил:
– Нет никаких монстров.
– Нет, папа, – откликнулся Тэд, словно в свою очередь
убеждал в этом отца. Монстров нет. Кроме одного у меня в шкафу.
Свет погас.
– Спокойной ночи, Тэд, – нежный голос матери долетел до
него, и он готов был крикнуть: «Осторожнее, мама, они и теть едят! Во всех
фильмах они утаскивают теть и едят их! Ну пожалуйста ну пожалуйста ну…»
Но они все равно ушли.
И четырехлетний Тэд Трентон остался лежать в темноте на
своей кровати, с одеялом, натянутым до подбородка. На одной стене у него висел
Люк Небоход, на другой жизнерадостный бурундучок (сообщающий: «Если жизнь
преподносит вам кислые лимоны, делайте из них лимонад!»), на третьей – вся
команда из «Сезам-стрит»: Биг Берд, Берт, Эрни, Оскар и Гровер. Все это были
добрые существа. Но они не могли защитить от ветра, завывавшего за окном и
царапающего крышу. В эту ночь он больше не уснет.
Но мало-помалу его нервы расслаблялись, подступило забытье…
Как вдруг новый звук, ближе, чем свист ветра, разбудил его
опять.
Это скрипнула дверца шкафа.
– Кхххххх…
Тонкий скрип на такой высокой ноте, что его слышат только
кошки и маленькие дети, проснувшиеся среди ночи.
Дверца медленно приоткрывала из темноты свой мертвый зев
дюйм за дюймом.
Там опять был монстр. Там же, где и раньше. Он ухмылялся;
его вздернутая голова поднималась над покатыми плечами; янтарные глаза все так
же горели животной хитростью. «Я же говорил тебе, что они уйдут, – шептал он. –
Они всегда уходят. И тогда я возвращаюсь. Мне нравится возвращаться. И ты мне
нравишься, Тэд. Теперь я буду приходить каждую ночь, и каждую ночь стану
подходить к тебе немного ближе… пока однажды ночью ты не успеешь закричать, как
услышишь мой голос прямо перед собой, и вот тогда я съем тебя, и ты будешь
совсем мой».
Тэд смотрел на существо в шкафу с оцепенением испуга. Он
почти узнавал его, и это было хуже всего, он почти…
«Ты узнал меня, Тэдди? Я давно уже здесь. Одно время меня
звали Фрэнк Додд и я убивал теть и быть может, ел их. Я древний монстр, Тэд, я
всегда на страже, и скоро приду и заберу тебя. Жди и смотри, как я подхожу к
тебе ближе… ближе…»
Может быть, голос твари был только его собственным свистящим
дыханием или воем ветра за окнами – это было неважно. Он слушал его, дрожа от
ужаса, не в силах оторваться от зыбкого, ухмыляющегося лица. Он не уснет этой
ночью, быть может, он не уснет уже никогда.
Но чуть позже, где-то между двенадцатью и часом ночи, Тэд
задремал опять – потому что он был маленьким и хотел спать. Он погрузился в
беспокойный сон, в котором за ним охотились поросшие шерстью чудовища с острыми
белыми зубами.
В трубе продолжал завывать ветер. Белая весенняя луна
поднялась высоко в небе. Где-то далеко, на бескрайней равнине или в чаще
хвойных лесов, залаяла собака, и опять воцарилась тишина.
А в шкафу Тэда Трентона кто-то с янтарными глазами продолжал
бодрствовать.
* * *
– Ты клал одеяла на место? – спросила Донна мужа следующим
утром. Она стояла у плиты, разжаривая ветчину. Тэд в детской комнате смотрел
«Наш новый зоопарк» и ел «Твинклс». «Твинклс» – кашу Шарпа – Трентоны получали
бесплатно, как и все прочие каши Шарпа.
– Ммм? – спросил Вик, погруженный в спортивный раздел
газеты. Коренной Нью-Йоркец, он успешно противостоял чарам «Ред Сокс», но был
мазохистски рад, узнав о неудачном старте «Метс» в чемпионате.
– Одеяла в шкафу у Тэда. Они опять там. Стол отодвинут, и
дверца опять открылась, – она поставила сковородку с шипящей ветчиной на стол.
– Ты их клал обратно?
– Нет, – сказал флегматично Вик, переворачивая страницу. Я и
так провонял нафталином.
– Странно. Наверное, он сам их положил.
Он наконец сложил газету и посмотрел на нее.
– Ты о чем. Донна?
– Помнишь его страшный сон?
– Еще бы. Я думал, он умирает.
Она кивнула.
– Он решил, что вместо одеял у него в шкафу…
– Бука, – сказал Вик, улыбнувшись.
– Вот-вот. И ты дал ему медвежонка и отодвинул эти одеяла
назад. Но утром, когда я зашла, они снова были на прежнем месте. В первый
момент я подумала…
– А я теперь признаю, что трех хотдогов оказалось слишком
много, – сказал Вик, снова раскрывая газету.
Позже, когда Вик уже уехал на работу, Донна спросила Тэда,
зачем он положил одеяла обратно.
Тэд поглядел на нее, и его обычно живое, веселое лицо вдруг
сделалось бледным и застывшим, как у маленького старичка. Перед ним лежала
книжка-раскраска «Звездные войны», которую он разрисовывал зеленым фломастером.
– Я не клал.
– Но Тэд, если ты не делал этого, и папа тоже, и я…
– Это монстр, – сказал Тэд. – Тот, что сидит у меня в шкафу.
Он опять вернулся к своему занятию.
Она стояла над ним, немного испуганная. Он был слишком
впечатлительным для своего возраста. Нужно вечером поговорить об этом с Виком.
Как следует поговорить.
– Тэд, помни, что сказал тебе папа, – произнесла она
наконец. – В твоем шкафу никого нет.
– Днем нет, – возразил он, улыбаясь ей так широко, что у нее
сразу отлегло от сердца. Она нагнулась и поцеловала его в щеку.
Она собиралась поговорить с Виком, но потом, пока Тэд был в
садике, явился Стив Кемп, и она забыла об этом, и той ночью Тэд опять кричал,
что у него в шкафу монстр.
Дверца шкафа была приоткрыта, одеяла лежали на прежнем
месте. На этот раз Вик отнес их на чердак и сложил там.
