Она взяла его за подбородок и раскрыла ему рот рукой. Паника
заставила ее быть грубой; он услышала, как хрустнули связки челюсти. Ее пальцы
нащупали его язык, она пыталась схватить его и не могла поймать. «О, Господи,
он умрет, – подумала она. – Он сейчас умрет».
Его зубы неожиданно сомкнулись, до крови укусив ее пальцы.
Она не обращала внимания на боль. Наконец ей удалось ухватить его язык и… он
снова выскользнул из ее пальцев.
(Пес, проклятый пес, это все он, проклятый пес. Я УБЬЮ ЕГО,
КЛЯНУСЬ).
Тэд снова укусил ее, ей опять удалось поймать его язык, и на
этот раз она вытянула его изо рта как можно дальше. Тэд опять захрипел, потом
начал всхлипывать.
Она ударила его по щеке. Она не знала, поможет ли это, но
больше делать было нечего.
Тэд еще раз всхлипнул и начал быстро, неровно дышать. Она
сама глубоко вздохнула от облегчения. Спасая сына, она неосторожно задела
укушенную ногу, и та опять кровоточила.
– Тэд, ты меня слышишь?
Он кивнул. Чуть-чуть. Глаза оставались закрыты.
– Успокойся. Расслабься.
– …хочу домой… Мама… это Монстр…
– Тсс, Тэдди. Не болтай и не думай про Монстров. Вот смотри,
– она подобрала с пола смятые Слова от Монстров, расправила их и подала ему. –
Старайся дышать медленно и регулярно.
Она поглядела в окно за его головой и снова увидела лежащую
там в траве старую бейсбольную биту с ручкой, обмотанной изолентой.
– Только успокойся, Тэдди. Ты мне обещаешь?
Тэд слабо кивнул.
– Еще немного, дорогой. Все будет хорошо, я тебе обещаю.
Снаружи занимался день. Уже было тепло, и температура внутри
машины неуклонно повышалась.
* * *
Вик вернулся домой в двадцать минут шестого. В тот момент,
когда его жена пыталась вытащить язык сына изо рта, он медленно обходил
комнаты, ставя на место вещи, пока Баннермэн, сыщик из полиции и детектив из
судебного ведомства сидели на диване и пили растворимый кофе.
– Я уже сказал вам все, что я знаю, – сказал Вик. – Если она
не там, куда вы уже звонили, то я не знаю, где она, – он принес из кухни щетку
и совок и сметал с пола разбитое стекло. – Если только это не Кемп.
Воцарилось неуютное молчание. Вик не мог вспомнить, когда
еще в жизни он так уставал, он не думал, что сможет уснуть без укола. Соображал
он плохо. Через десять минут после его прихода зазвонил телефон, и он кинулся к
нему, как испуганное животное, не слушая предупреждения детектива, что это,
может быть, звонят ему. Но это оказался Роджер, желающий знать новости.
Новости, конечно, были, но какие-то бессвязные. По всему
дому были найдены отпечатки пальцев, и команда специалистов, тоже из Огаста,
уже сверила их с отпечатками из магазина, где работал Стивен Кемп. Без долгих
раздумий они заключили, что в доме побывал именно Кемп, хотя для Вика это и так
было ясно.
Сыщик из полиции узнал приметы машины Кемпа. «Форд
эконолайн» 1971-го года, лицензия 641-644. Светло-серый фургон, расписанный по
бокам цветными картинками. Это им сообщил домохозяин Кемпа, которого они
подняли с постели в четыре утра. Вот чудак этот Кемп – с такими росписями они
отыщут его в два счета. По всей Новой Англии уже объявили розыск. Вдобавок
службу ФБР в Бостоне и Портленде предупредили о возможном похищении ребенка, а
также запросили Центральную картотеку в Вашингтоне. Кемп фигурировал там как
участник трех акций протеста против войны во Вьетнаме в 1968-1970 годах.
– Меня во всей этой истории удивляет только одно – сказал
детектив. Он все еще держал блокнот открытым, хотя Вик давно уже все рассказал.
– Если говорить честно, то я ничего не понимаю.
– Что это? – спросил Вик. Он поднял семейную фотографию и
потряс ее над пакетом с мусором так, что осколки стекла со звоном посыпались
туда.
– Машина. Куда делась машина вашей жены?
Его фамилия была Мэсен – через «с», как он предупредил Вика
при знакомстве. Теперь он смотрел в окно, задумчиво теребя свой блокнот.
Автомобиль Вика стоял у подъезда рядом с «крейсером» Баннермэна. Он забрал его
в Портленде, оставив там прокатную машину «Ависа», на которой приехал из
Бостона.
– Ну, и что это значит?
Мэсен пожал плечами.
– Кто его знает. Все, что угодно. Кемп приехал сюда, так?
Похитил ваших жену и сына. Зачем? Спятил. Понятно. Может, у него такие шутки. А
может, не хотел их терять.
Все эти вещи Вик говорил уже себе, почти дословно.
– Ну, и что он делает? Запихивает их в свой разрисованный
фургон и едет с ними куда-то… или где-нибудь прячет. Логично?
– Да, я этого и боюсь…
Мэсен повернулся от окна к нему.
– Тогда куда делась ее машина?
– Ну… – Вик попытался обдумать это. Думать было трудно. Он
очень устал. – Ну, может…
– Может, у него был сообщник, который ее угнал, – прервал
его Мэсен. – Может быть, это похищение с целью получения выкупа. Но если он
увез их на своем фургоне, то это совершенно безумный поступок, совершенный в
состоянии аффекта. Если же это похищение с целью получения денег, то зачем было
вообще угонять машину. Чтобы замести следы? Смешно. Этот «пинто» будет не
труднее найти, чем его фургон. И, повторяю, если он действовал один, без
помощников, то кто увел машину?
– Может, он вернулся за ней? – предположил сыщик. – Отвез
леди с мальчиком и вернулся за машиной.
– Это все равно трудно было сделать без помощника, – сказал
Мэсен, – но ладно, предположим. Только зачем?
Баннермэн впервые открыл рот.
– Она могла вести ее сама.
Мэсен уставился на него, удивленно подняв брови.
– Если он взял с собой мальчика, – Баннермэн посмотрел на
Вика и слегка кивнул, – простите, мистер Трентон, но если Кемп схватил
мальчика, наставил на него пистолет и велел вашей жене следовать за ним и
ничего не предпринимать…
Вик кивнул, с ужасом представив себе эту картину. Мэсен,
казалось, был уязвлен предположением шерифа; быть может, потому, что не подумал
об этом сам.
– Но зачем?
Баннермэн покачал головой. Вик тоже не мог понять, зачем
Кемпу понадобился автомобиль Донны.
Мэсен зажег «Пэлл-Мэлл» и оглянулся, ища пепельницу.
– Простите, – беспомощно сказал Вик, опять чувствуя себя
актером, произносящим заученные фразы. – Здесь было две пепельницы, но их
разбили. Пойду принесу из кухни.
