Баннермэн попытался оттолкнуть морду пса от своего живота.
Внезапно он почувствовал там режущую боль и увидел, как кровь быстро
пропитывает его брюки. Он потянулся вперед, но пес мощным ударом снова отбросил
его на «пинто», заставив маленький автомобиль содрогнуться.
Он почему-то не мог вспомнить, занимались ли они с женой
любовью в прошлую ночь.
«Безумные мысли. Безумные…»
Пес напал снова. Баннермэн попробовал увернуться, но пес,
предупредив его, нырнул мордой вниз живота, жуткая, никогда еще не испытанная
боль пронзила все его тело. Ему казалось, что пес ухмыляется, и глядя в его
дикие мутные глаза, он подумал, что разглядел в них что-то знакомое.
«Привет, Фрэнк! Что, в аду слишком жарко для тебя?»
Тут Куджо вцепился в его пальцы, отрывая их по одному.
Баннермэн забыл про Фрэнка Додда, забыл про все. Он хотел только спасти свою
жизнь. Он пытался заслониться коленом и не мог – боль в животе парализовала
его.
«Господи, что он делает со мной? Господи, за что? Вики,
Вики…»
Тут дверца «пинто» открылась. Та самая женщина. Он видел ее
на фотографии в доме, и там это была очень даже симпатичная женщина из тех, на
кого оглядываются на улицах. Теперь перед ним стояла развалина. Пес и ее
отделал. Живот пересекала кровавая полоса. Одна штанина джинсов была оторвана,
и колено украшала неуклюжая повязка. Но хуже всего было ее лицо; оно походило
на гнилое яблоко. Лоб изрезали глубокие морщины, губы потрескались и запеклись,
глаза глубоко запали.
Пес на миг оставил Баннермэна и повернулся к женщине, припав
к земле и рыча. Она спряталась в машине, захлопнув дверцу.
(машина скорее позвонить скорее в машину)
Он повернулся и побежал к «крейсеру». Пес побежал следом, но
опоздал. Он рванул дверь, влез в машину и вызвал по рации помощь. Помощь
приехала. Пса застрелили. Их всех спасли.
Все это случилось за три секунды и только лишь в мыслях
Джорджа Баннермэна. Когда он повернулся, чтобы бежать, ноги его подкосились, и
он упал на гравий.
(ох Вики что же он со мной делает? )
Мир вокруг сверкал на солнце. Ничего не было видно.
Баннермэн, шаря руками по гравию, поднялся на колени. Оглядев себя, он увидел
толстую серую кишку, свисающую с разодранного живота. Брюки до колен
пропитались кровью.
«Только не подпускай его к яйцам, Баннермэн. Тогда тебе
конец. Нужно добраться до постели…
(ребенок о Господи, неужели ее ребенок там? )
При этой мысли он подумал о собственной дочери.
Кэтрин, которая в этом году должна перейти в седьмой класс.
У нее уже видна грудь. Настоящая маленькая леди. Играет на пианино и хочет
лошадку. В один из дней, если бы она не задержалась в библиотеке, Фрэнк Додд
убил бы ее вместо Мэри Кэт Хендрасен. Тогда…
(шевелись же, идиот)
Баннермэн поднялся на ноги. Все вокруг сверкало на солнце.
Пес был занят: он бешено колотился в разбитое стекло «пинто», рыча и взлаивая.
Баннермэн, шатаясь, побрел к «крейсеру». Лицо его было
мертвенно-бледным. Губы посинели. Это самый большой пес, какого он когда-либо
видел, и он покусал его. Ну, почему все вокруг так сверкает?
Он зажал живот рукой; кишки скользили между пальцев. Он добрался
до двери и уже слышал радио, внутри. «Сперва позвонить. Потом уже заняться
раной. Так положено. Не спорь с правилами – хотя, если бы я не спорил, я ни за
что не стал бы звонить Смиту тогда, в истории с Доддом. Вики, Кэтрин,
простите…»
Мальчик. Нужно помочь мальчику.
Он едва не упал, схватившись за дверцу. И тут он услышал,
как пес приближается к нему. Если только удастся закрыть дверцу… о, Господи,
только бы закрыть дверцу прежде, чем он окажется рядом… о, Боже…
(О, Боже…)
* * *
Тэд снова закричал, закрыв лицо руками и мотая головой из
стороны в сторону, когда Куджо опять принялся биться о дверь.
– Тэд, не надо! Не надо… дорогой, ну пожалуйста!
– Папа… папа… папа…
Внезапно он замолчал.
Прижав Тэда к груди. Донна повернула голову как раз вовремя,
чтобы увидеть, как Куджо кидается на человека, пытающегося открыть дверцу
машины и сбивает его с ног.
На дальнейшее она смотреть не могла. Она хотела бы вовсе не
открывать глаз.
«Он спрятался, – подумала она исступленно. – Услышал, как
едет машина, и спрятался».
Дверь. Теперь самое время дойти до двери, пока Куджо занят…
занят.
Она взялась за ручку и потянула вниз. Дверца не поддавалась.
Видимо, Куджо заклинил ее своими ударами.
– Тэд, – прошептала она. – Тэд, поменяйся со мной местами.
Быстрее. Тэд? Тэд?
Тэд весь дрожал. Глаза его снова закатились.
– Утки, – еле прошептал он. – Пошли к уткам. Слова от
Монстров. Па… а… ааа…
Он забился. Она начала трясти его, выкрикивая его имя снова
и снова, пытаясь открыть ему рот, чтобы обеспечить приток воздуха. Голова у нее
ужасно болела, и она испугалась, что сама сейчас упадет в обморок. Это Ад,
настоящий Ад. Солнце палило невыносимо.
Наконец Тэд очнулся. Глаза его закрылись, дыхание стало частым
и прерывистым. Потрогав его запястье, она с трудом нащупала пульс.
Потом выглянула внутрь. Куджо тряс лежащего человека за
руку, как щенок куклу. Повсюду вокруг виднелась свежая кровь.
Будто поняв, что за ним наблюдают, Куджо поднял голову. Он
глядел на нее с выражением («Есть ли у собак выражение лица?» – подумала Донна)
одновременно неумолимой свирепости и сожаления… и вновь она испытала чувство,
что они связаны и не разойдутся, пока не доведут эту таинственную связь до
конца.
Она поглядела на труп человека в изодранной голубой рубашке
и брюках цвета хаки. Полицейский.
Тэд… что с Тэдом?
«Ему плохо, – ответил внутренний голос. – Он умирает. Что ты
думаешь делать? Ты ведь его мать». Что она могла? Неужели Тэду станет лучше,
если она выйдет и позволит себя убить?
Полицейский. Кто-то послал его сюда. И когда он не вернется…
– Пожалуйста, – прохрипела она. – Скорее.
Уже было восемь часов, и температура поднялась только до 77.
Но днем обещали 102 – новый рекорд для этого сезона.
* * *
Таунсенд и Энди Мэсен прибыли в полицейский участок в
Скарборо в 8.30. Мэсен послал Таунсенда на разведку.
