— Фло!
— Нет! — воскликнула Импрес и легла на него, прежде чем он успел набрать воздуха, чтобы позвать еще раз.
Она была в смятении от мысли, что утром, с ясной головой, проснувшись в объятиях Фло, он переменит свое решение. Пятьдесят тысяч долларов были огромной суммой, чтобы потерять их из-за каприза или из-за неуместных моральных принципов. Она должна убедить его остаться с ней, чтобы она могла заработать свои деньги или, по крайней мере, постараться их заработать.
Она лежала на его мускулистом теле и покрывала его лицо поцелуями. Это были стремительные девичьи поцелуи, Импрес почти не могла дышать. Затем во внезапном порыве смелости, вызванном необходимостью, ее язычок игриво скользнул от его прямого носа до ждущих губ. Когда язык коснулся верхней губы, Трей поднял руки, обнял ее обнаженные плечи и направил дразнящий кончик себе в рот. Он ласково и медленно лизал его до тех пор, пока нежные загорелые плечи под его руками не стали мелко дрожать.
Кровь в ней билась тугими напряженными толчками, и странное томление заставило Импрес обвить руками сильную шею Трея. Сердце Импрес колотилось так громко, что звук его биения напоминал ей индейский барабан, который доносился летом до их забытой Богом деревушки. Однако страх пересиливал томление. Он не должен уйти к Фло. Ее пальцы ерошили ему волосы, скользя в черном шелке.
— Пожалуйста, — прошептала она, надежда спасти свою семью терялась перед его пассивностью, — останься со мной.
— Это была простодушная мольба, основанная на том, что это, возможно, ее последний шанс. Ее губы скользнули по его уху, а руки Трея в ответ сжали ее крепче.
— Скажи, что все хорошо. Скажи, что я могу остаться, — шептала она торопливо.
Что ответить на эти пугливые подвижные, как ртуть, слова?! Почему она так настойчива?
И, как бы в ответ на его растерянность, она немного приподнялась и просунула бедро между его ногами. Это было чувственное инстинктивное движение. Она сразу же ощутила его напряженную плоть — теплую и даже горячую. Как ребенок, который сам осваивает мир, Импрес стала чуть двигать свою ногу.
Во рту у Трея стало сухо, и он понял, что вряд ли сможет удержать себя. Он застонал, думая, что не все в этом мире поддается объяснению. Его рука дрожала, когда он притянул ее рот к своему.
Секундой позже в дверь постучали, и Фло громко позвала Трея. Импрес закричала:
— Уходи отсюда!
А когда Фло еще раз позвала его, Трей громко ответил:
— Я спущусь позднее.
Трей был возбужден, но ни на что не решался, и Импрес стала обдумывать то немногое, что она знала о мужском желании, чтобы совершить то, до чего не могла дойти логическим путем. Будучи француженкой, она хорошо понимала, что в любви необходима настойчивость, но не знала, насколько нужно подогревать желание.
Однако Импрес уже знала, как он реагирует на прикосновение ее губ и языка, поэтому решила продолжить свой опыт. Она должна быть уверена, что получит деньги. И, если это спасет ее семью, девственность будет пустяковой ставкой в этой игре.
— Давай начнем опять, — прошептала Импрес.
— Нет, — сдавленно ответил он.
— Скажи мне, если я что-то делаю неправильно.
— Импрес, дорогая, — сказал Трей, с усилием пытаясь сдерживать себя, потому что ее бедро продолжало мерно двигаться, — ты делаешь все совершенно правильно.
— Ты должен научить меня.
Боже праведный! Как можно спокойнее Трей ответил:
— Это не обязательно.
— Лучше ты, — сказала она тихо, — чем Джейк Полтрейн — закончил он со вздохом. — Тогда это серьезно.
Она кивнула, и ее опаленные солнцем волосы скользнули по его груди. Его руки гладили атласную кожу на ее спине, и имя Джейка Полтрейна помогло ему принять решение.
— Ты сможешь остановить меня в любой момент, вплоть до самого последнего, — произнес он. Он не знал, как много ей известно о мужчинах.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался. — Приглашение было страстным и заманчивым.
Трей затаил дыхание.
— В таком случае, котенок, мне лучше раздеться. Обучение, — прошептал он, — требует времени.
— Позволь мне сделать это самой. — Импрес улыбнулась ему, в глазах ее была благодарность.
Трей с удивлением поднял брови. Неужели он что-то неправильно понял?
— Я сама раздену тебя, — ответила она на его вопросительный взгляд.
Он заколебался на секунду, но новый весьма привлекательный опыт заинтересовал его.
— Я не причиню тебе вреда, — пообещала Импрес с лукавой улыбкой.
Он тряхнул головой и рассмеялся.
— О, — сказал он через секунду, его улыбка стала шире, — все, что происходит сегодня, ново для меня. А почему бы и нет?
Но Импрес не была ни робкой, ни неуклюжей, и с того момента, как она коснулась пряжки на ремне, Трей почувствовал большее удовольствие, чем ему приходилось испытывать прежде. Он немного повернулся, чтобы помочь ей расстегнуть ремень и чуть подождал в удивительном предвкушении. Почему ее прикосновение наполняло его ожиданием, заставляя замирать от желания? Неужели он возбужден из-за странной, заманчивой невинности, которая никогда не интересовала его прежде?
Она взялась за верхнюю пуговицу на его рубашке и медленно расстегнула ее. Пуговицы были сделаны из кости, тщательно отполированы, изображение какого-то зверя было вырезано на них, элегантные дорогие пуговицы. Импрес провела пальцем по пуговице. Горный лев? Пума? Слишком темно, чтобы точно определить.
— Черный кугуар.
Она не сразу осознала, что проговорила это вслух, пока Трей не произнес:
— Мой талисман.
Она подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Они прекрасны, — сказала она, его мерцающие серебристые глаза жгли ее.
— Но превзойдены сегодня, дорогая, — прошептал Трей, не отрывая взгляда от прекрасного лица девушки.
Импрес покраснела от этого комплимента, желание буквально огнем бушевало в его глазах, и, занервничав, она расстегнула последнюю пуговицу. Успокоив дыхание, она напомнила себе, зачем она здесь, что приносится в жертву необходимости и что поставлено на карту, поэтому заставила себя унять девичий трепет. Мимолетное волнение ушло, она погладила рукой его широкие плечи и сказала:
— Ты очень сильный.
— А ты очень… — У него чуть не вырвалось «соблазнительная», но она и в самом деле была так опьяняюще желанна, что ему хотелось взять ее без промедления, и вместо этого он сказал: — Хорошо раздеваешь меня, — и улыбнулся лениво и обаятельно, отчего в его светлых глазах появились золотые искорки.
— У меня маленький брат, вот откуда большая практика, — сказала она откровенно, чуть улыбнулась и дразняще подняла красиво очерченные темные брови.
