Камердинер бесстрастно опустил письмо на его раскрытую ладонь.
— Спасибо, Нед. Можешь не дожидаться ответа. Иди. — Захлопнув дверь, Дарли шагнул к окну на террасу, где света летнего вечера еще было достаточно, чтобы разобрать буквы. Он сломал печать, развернул листок и прочел:
Мой дорогой мальчик!
Я полагаю, тебе захочется узнать, что сегодня вечером нашей гостьей будет леди Графтон. Она в Лондоне одна, причем всего на одну ночь. Она отплывает с утренним отливом, чтобы привезти своего брата, заболевшего в Марокко.
Твоя любящая Матап.
Он замер, слова обжигали его мозг, мысль об Элспет в доме его родителей казалась возбуждающей и тревожной одновременно. А вдруг она забеременела? Он намеренно избегал проблем отцовства, развлекаясь с изощеренными, многоопытными женщинами — за исключением девственницы леди Графтон. Неужели она приехала, чтобы предъявить какие-нибудь претензии? Или все же существовала какая-то более приятная причина, по которой она оказалась гостьей Уэстерлендс-Хауса? Ну а, в общем-то, требовательные женщины — не столь уж редкое явление в его жизни, разве так уж это важно, в Лондоне она или еще где-то?
Он так долго стоял с письмом в руке, что Аманда приподнялась на локтях и бросила на него внимательный взгляд:
— Дурные новости?
— Нет, ничего особенного… очередной раут у maman. — Он швырнул письмо на столик рядом. — Она почему-то считает, что я в нем заинтересован.
— Ну а сам ты заинтересован?
Он не ответил, чуть нахмурившись, глядя в окно на сгущающиеся сумерки.
Непривычная к подобному невниманию, Аманда наморщила носик:
— Ты там что, совсем уснул или вдруг заинтересовался своим садом?
Дарли неспешно повернул голову:
— Ты что-то сказала?
— Будь настолько мил, — проворковала она, стараясь без нужды не раздражать Дарли, дабы не испортить собственные каникулы на Темзе, — налей мне еще бокал кларета.
Какой-то момент он пристально смотрел на нее, затем вдруг улыбнулся:
— Бокал кларета спешит к вам. А не желаете ли к нему еще и торта?
— Ну, разве что малюсенький кусочек. Он рассмеялся:
— Это будет шестой или восьмой?
— А это имеет значение?
— Абсолютно никакого. — Такими малюсенькими кусочками она уплела почти весь торт после обеда в саду. Он все так же любезно налил кларет, отрезал кусок от оставшегося торта и с изысканным поклоном поднес это ей. — К вашему удовольствию, миледи, — пробормотал он, ставя поднос на столик у постели.
— Для полного удовольствия вы могли бы предложить мне кое-что еще, — промурлыкала она, медленно опуская взгляд, пока тот не замер на предмете ее поклонения.
Он ухмыльнулся.
— И почему это я не удивлен? — Перебравшись через нее, он растянулся рядом и томно поинтересовался: — Что сначала, секс или кларет с тортом?
Взгляд Аманды переместился от столика у кровати на Дарли.
— Сначала это, — решила она, ухватив член рукой. Когда ее жаркие губы сомкнулись вокруг головки его пениса, Дарли как-то сразу избавился от сомнений и колебаний, вызванных матушкиным приглашением к ужину, вихрь непосредственных сиюминутных эмоций и ощущений затмил и задвинул в дальний угол подобные столь надоевшие и раздражающие дилеммы. А тот факт, что вот уже две недели он от души отдавал дань крепким напиткам, также способствовал этому, лишь стимулируя его ленивое, расслабленное равнодушие и индифферентность ко всему, что было за пределами постели. Закрыв глаза, он весь отдался безнравственным ощущениям.
Некоторое время спустя Аманда, сглотнув, перевернулась на спину и, лежа на груди у Дарли, облизывая губы, еще сохранявшие его соленый вкус, спросила:
— Понравилось ли вам, о мой властитель, хозяин моей души и тела?
Чуть приоткрыв глаза, он весело взглянул на нее:
— А кто ты сегодня у меня, служанка или правительница? Может, поиграем в новую игру?
— Я тут подумала, что если вам понравились мои услуги, милорд, возможно, вы позволите мне чаще работать горничной наверху?
— Я не уверен, что у тебя достаточно опыта, — прорычал Дарли, с легкостью входя в роль сурового хозяина. — Домоправительница объяснила тебе твои обязанности?
Аманда ответила призывным взглядом:
— Она лишь сказала мне, что я должна выполнять все ваши желания.
— Значит, если я попрошу тебя, ну, скажем, будить меня каждое утро подобным образом…
— Сочту за честь, милорд. — В ее голосе звучало подчеркнутое почтение.
Он с трудом сдержал улыбку. Обычно Аманда и почтение представляли собой две полярные противоположности.
— Утренние часы могут затянуться, — заметил он, состроив соответствующую суровую физиономию. — Я из тебя все соки выжму.
— Да от одного вашего голоса, стоит мне услышать вас, как у меня все увлажняется внизу, — зашептала она, потирая его грудь затвердевшими, словно драгоценные камни, сосками.
— Тебе не разрешено увлажняться, пока я не дам позволения на это, — заявил он с соответствующим высокомерием. — Мои горничные должны практиковать самоограничение.
Она бросила взгляд на его возбужденную плоть.
— А вот вы самоограничение явно не практикуете.
— Как ты посмела критиковать меня. — В его голосе зазвучал металл. — Ведь я же могу выгнать тебя без выходного пособия и рекомендаций.
— Неужели вы пойдете на это? — сладко прошептала она, своенравно и нетерпеливо поигрывая соблазнительной попкой. Хриплое ворчание Дарли напомнило ей, каким агрессивным он мог быть, если взбрыкнет. Или какой могла быть она сама.
Приподнявшись на локтях, он резко оттолкнул ее:
— А что заставляет тебя думать, что я не сделаю этого, ты, бесстыдная шлюха?
— Спросите вашего управляющего, — парировала она. — Он скажет вам, насколько я хороша в деле.
— Мне наплевать, что ты спала, чуть ли не с половиной челяди, — резко бросил Дарли. — Если ты не понравишься и не ублажишь меня, я выставлю тебя за дверь. Ясно тебе? — Аманда любила подчиняться. Дарли чем-то напоминал ей старшего брата. Ничто так не возбуждало ее, как короткие команды мужчины.
— Я исполню все, что пожелаете, милорд, лишь бы вы позволили мне остаться.
— Тогда быстренько встань на четвереньки и подними твою милую попку так, чтобы мне было легче добраться до нее. И не плачь, если вдруг будет больно.
— Только, пожалуйста, не делайте мне больно, — жалобно взмолилась она.
— Ладно, исполняй, — прорычал он. Она поспешила повиноваться.
Дарли уселся, наслаждаясь зрелищем прелестной розовой попки в идеальной позиции, пока сама Аманда с трагическим пылом умоляла его не причинять ей боли. Была ее серьезность реальной или наигранной? Он не был ни в чем уверен. Да и не слишком переживал по этому поводу. И самым мастерским образом, со всем тщанием и должной драматичностью, он заставил свою на первый взгляд ненасытную и не слишком опытную горничную в полной мере проникнуться и усвоить весь круг своих обязанностей.
