— Не знаю, что на меня нашло. Но мне кажется, будто я вдруг отбросила прочь какие бы то ни было условности.
— Ты слишком болезненно на все реагируешь, — промолвил Паша, лениво поглаживая ей спину.
— В то время как мне следует просто получать удовольствие, — заметила она.
Лежа на его согнутой руке, она коснулась его возбужденной плоти, горячей и твердой.
— Вот об этом и думай, — промурлыкал он.
— Кто об этом узнает?
— Действительно, кто? В другой раз, когда получишь удовольствие, обещаю, тебе будет еще лучше.
— Ты это обещаешь?
— Конечно.
— Потому что переспал с половиной Парижа?
— Почему только с половиной? — возмутился Паша шутливо.
— В таком случае мне стоит сполна воспользоваться твоими талантами.
— Несомненно. Тебе понравится.
— Ты так самонадеян.
В ее глазах засверкали игривые огоньки. Паша улыбнулся и провел пальцем по увлажненному преддверию ее пещеры наслаждения.
— Не думаю, что у меня не получится довести тебя до состояния оргазма сегодня еще с десяток раз.
Она села в постели. В ее глазах застыло выражение наивного удивления.
— Десять раз? — переспросила она. Ее голос дрогнул.
— Может, начнем? — На его озаренном лунным светом лице появилась обольстительная, игривая улыбка. — Или займемся чем-нибудь другим, пока ты в Париже?
Она не ответила. Не могла ответить на столь дерзкий вопрос.
Паша лежал перед ней, искуситель в белой рубашке и расстегнутых брюках, положив под голову руки. Его могучее тело было всецело в ее распоряжении.
— Хочу, чтобы ты разделся, — сказала Трикси нетерпеливо. — Оказывается, я нахожусь в плену твоих сексуальных чар. — Она произнесла это таким тоном, словно выражала восхищение шляпкой или чайником.
Он едва сдержал улыбку.
— В таком случае ты знаешь, как я себя чувствую. Позволь, я помогу тебе. — Он отстранил ее руку от галстучного узла, который она затянула еще туже. — Смотри и учись… для другого раза.
Его замечание повергло Трикси в нервный трепет, хотя она знала, что будущее для них не существует. Но в тот момент доводы разума для нее ничего не значили. В тот момент ее вообще ничто не интересовало, кроме утоления низменного, ненасытного голода.
Он раздел ее, блеснув сноровкой, выдававшей многолетний опыт; она проделала с ним то же самое, но только без того совершенства, что дает опыт, заставив его немало удивиться неискушенности или эгоизму ее любовников, вселивших в нее такую неуверенность в себе.
Поскольку Трикси никак не могла преодолеть свои моральные запреты, он решил для начала заняться с ней любовью самым традиционным способом. Он боялся ее отпугнуть. Он хотел приложить максимум усилий, чтобы ее оргазм достиг заоблачных высот.
Уложив ее на кушетку, озаренную лунным и звездным светом, он раздвинул ей ноги и лег на нее. Потом начал ее целовать, сначала долго и страстно в губы, затем в нежное углубление за ушком, потом в теплую пульсирующую жилку на шее, покрыл поцелуями ее брови и ресницы, голые плечи, медленно опускаясь ниже, где начинается грудь. Когда ее томные вздохи переросли в тяжелое, прерывистое дыхание, он начал целовать ее затвердевшие соски.
Она закричала. Ее захлестнула волна изысканного наслаждения, горячим потоком расплавленной магмы прихлынувшая к пылающему ядру ее тела. Вцепившись в него, она молила о продолжении.
— Потерпи еще немного, — прошептал он, взяв в рот ее сосок.
Она приподнимала навстречу ему бедра, покачивала ими, стонала, делала все, чтобы он наконец овладел ею.
— Какая милая, сладкая киска, — прошептал Паша. Эти сладострастные слова довершили дело, и ее накрыл вал второго оргазма.
Несколько мгновений спустя, потрясенная, но ненасытившаяся, трепещущая и изнывающая от жгучего желания, она прошептала:
— Я тебя скоро возненавижу.
— Этого нельзя допустить. Придется дать тебе то, чего ты так жаждешь.
Она запустила руки в его мягкие длинные волосы и приблизила к себе его лицо.
— Не играйте со мной, месье Дюра. — В ее голосе, прозвучавшем у самого его уха, послышались нотки угрозы.
Он улыбнулся, довольный, что ее неуверенность исчезла, уступив место бурлящей страсти.
— К вашим услугам, леди Гросвенор.
— Паша, прошу тебя, — взмолилась она тихо.
Он повиновался и медленно проник в нее, раздвигая ее своими неимоверными размерами. Трикси вскрикнула и застонала, едва не лишившись от удовольствия чувств. Он замер. Затем начал осторожно двигаться. Вскоре она обвила его шею руками и, прильнув к нему всем телом, порывисто потребовала более смелого продолжения. Тогда он дал ей то, о чем она просила, — привел в состояние неописуемого восторга и неземной радости.
Ее возбуждение нарастало, и она сопротивлялась каждому его отступлению, исполненная решимости продлить состояние изысканной пытки. Ему понравилось ее внезапное преображение из скромного существа во властную женщину; покорные женщины его никогда не привлекали. Впрочем, он угадал в ней страстную натуру еще в той сцене, что произошла у ворот Ришелье.
— Ты восхитительно огромный.
— Тебе это нравится?
Риторический вопрос, произнесенный с улыбкой севшим от сладострастия голосом. Паша с юных лет знал, что женщинам это нравится.
— Я, должно быть, на небе, — вздохнула Трикси, отдаваясь его ленивому ритму.
— Очень близко.
Он преодолел еще один крохотный отрезок расстояния, где трепет ожидания переходит в блаженство. И она закричала, разрывая тишину озаренной мягким светом камина комнаты.
Решив, что к этому моменту она удовлетворила наконец свои потребности, он позволил себе кончить, выскользнув из нее в последнюю секунду, чтобы излить семя ей на живот.
— Спасибо, что не забыл, — промурлыкала она, наблюдая, как он стирает с ее кожи следы своего оргазма.
— Кто-то должен помнить об этом, — ответил Паша с полуулыбкой и бросил мокрую рубашку на пол.
Все еще не в состоянии пошевелиться после пережитых мгновений блаженства, она прошептала:
— Ты очаровал меня.
Плотские страсти Паши еще не улеглись, и он чувствовал, что сам находится в плену ее чар.
— Если ты готова перейти в постель, то я отнесу тебя.
— Прямо так? Без… одежды?
— Все спят.
— Не может быть.
— Закрой глаза.
— Позволь мне найти платье.
Она порывисто села и обвела взглядом комнату.
