— Разумеется, можешь, и не будь глупышкой.
Вернувшись к кровати, он закутал ее в накидку, как в одеяло, прежде чем сесть рядом.
— И если тебя смущают соображения приличия, считай, что я купил ее для себя. Чертовски мягко будет разложить тебя на ней.
Кристина неприязненно поморщилась при столь откровенном пренебрежении к ее чувствам.
— Ты когда-нибудь думаешь о чем-то еще? И я не возьму это.
— Ради Бога! Я по сравнению с тобой мастер принуждать людей, и, если ты не захочешь, мех останется у меня.
Ах, не стоило ей сердиться на этого добрейшего, великодушнейшего во многих отношениях человека, но слишком острой была ее вновь обретенная потребность в независимости.
— Мне нечего сказать на этот счет. Жалуешься, что я не сдержалась?
— Ни в коем случае, пока в моем теле останется хотя бы искра жизни, — вкрадчиво поклялся он, — и давай не ссориться из-за накидки, которая совершенно Шейле не нужна. Не смотри на меня так: ты прекрасно знаешь, что у нее не меньше дюжины шуб.
— Не в этом дело.
— Так мы спорим о… — Он расплылся в улыбке. — Напомни мне, я, кажется, забыл, в чем суть…
— Суть в том, что тебе обязательно нужно поставить на своем, а мне не всегда это нравится.
— Рискуя снова обострить бессмысленную перепалку, я все же посмею заметить, что исполняю все твои желания, когда бы ты их ни выразила, и если требуешь большей определенности, я с радостью…
— Не важно, — поспешно перебила она, вспомнив о своей поистине разнузданной чувственности и его вечной готовности угодить. — Наверное, ты прав. Но только посмей злорадствовать!
— Ни за что, и спасибо, — бросил он, нахально блестя глазами. — Раз уж ты признала мое исключительное великодушие, могу я со всей почтительностью объяснить, что нам давно пора отправляться в Минстер-Хилл? Всего лишь предложение, разумеется, но очень настойчивое, особенно после моего недавнего похода в город. Сплетни распространяются со скоростью лесного пожара. К тому же учти мои последние приобретения. Итак, что вы думаете, миледи?
Он легонько коснулся ее пальцев.
— Придется, наверное, — с видимой неохотой признала она.
— Самое мудрое решение с точки зрения благоразумия, осмотрительности и так далее и тому подобное…
— Ну да, это у тебя всегда на первом месте, — поддела Кристина.
— Обычно даже не на сотом, но с тобой я становлюсь более осторожным. Потому что…
— Я не желаю никаких проблем.
— Согласен. Мне бы очень хотелось остаться здесь с тобой в теплой постели на целую вечность, тем более что можно поваляться на соболе, — ухмыльнулся Макс, — но я снова вынужден оставить тебя. Куплю куртку и бриджи, а когда вернусь, ожидаю увидеть тебя одетой. Договорились, дорогая?
— А если и так? — кокетливо бросила она.
— Уверяю, ты будешь достойно вознаграждена, когда мы окажемся в Минстер-Хилле.
— Надеюсь, письменного обещания не понадобится?
— При моем состоянии перманентного возбуждения? — Он ошеломленно тряхнул головой. — Пожалуй, нет. Уверен, мы найдем, чем удовлетворить миледи. Кстати, дорогая, до следующего поезда еще час. Сумеешь выдержать?
Кристина кивнула. Он поцеловал ее и решительно вскочил. Чем скорее они доберутся до его загородного поместья, тем надежнее им гарантировано уединение.
Вернулся он с новой одеждой и билетами на поезд.
— Удача нам не изменила, — заметил он, протягивая билеты. — У нас отдельное купе.
— Ты чрезвычайно предусмотрителен.
Одетая и готовая к выходу, если не считать шелковых вечерних лодочек, носки которых едва выглядывали из складок меховой накидки, она словно сошла с обложки модного журнала.
— Поговорка «Не подмажешь — не поедешь» как нельзя более применима к Таттону. Бедному поверенному придется сегодня ехать в обычном вагоне, без спальных мест. Но он, как мне сказали, человек еще молодой, так что выдержит.
— В этом случае угрызения совести меня не замучат, — улыбнулась Кристина.
— Они вообще не должны тебя мучить. Относи все за счет моего эгоизма. Я хочу держать тебя в объятиях, и наконец получил такую возможность.
Всю дорогу он действительно не выпускал ее из объятий. Кристина задремала сразу же после того, как поезд отошел от станции. Менее, чем он, привычная к бессонным ночам и необузданному сексу, она в самом деле устала.
Пока она спала, он получил время поразмыслить о редкостном чуде, случившемся с ним. О своих чувствах к этой женщине и бесчисленных проблемах в их отношениях. Он впервые в жизни испытывал нечто подобное. И хотя знал, как достойно прервать роман, не оставив в любовнице ни ненависти, ни обиды, как попрощаться обаятельно и с чарующей улыбкой, не так-то легко примириться с бурей эмоций, которые пробудила в нем Кристина… или перспективой их расставания.
Две недели пройдут быстро.
До чего же необычна сама мысль о том, что он, маркиз Вейл, способен провести две недели с одной женщиной! В прошлом нечто подобное привело бы его в панику, а сейчас он смотрит в будущее без тревоги и страха, и не только предвкушает удовольствие от ее общества, но и с ужасом думает о том, что две недели пройдут слишком быстро.
Макс тихо хмыкнул. Ничего не скажешь, жестокая справедливость судьбы. Какая же ирония заключена в том, что любовь настигла человека, бросившего столько женщин!
Но, будучи реалистом до мозга костей, он не собирался сетовать на неумолимость рока. В Минстер-Хилле Кристина целых две недели будет принадлежать ему! Придется довольствоваться этим.
Что же касается будущего…
Он молча пожал плечами.
В телеграмме, посланной Максом из Таттона, уточнялось время прибытия, поэтому на станции Эмери их уже ждал экипаж. Погода выдалась прекрасная: солнце сияло с синего безоблачного неба, деревья стояли во всей красе своей осенней листвы, и кучер повез их по живописной, вьющейся вдоль реки дороге. Харди гордился поместьем, в котором его семья служила на протяжении двадцати поколений.
На подъездной аллее выстроился весь штат слуг. Дворецкий Уайлдер и экономка миссис Драммонд приветствовали хозяина и его гостью.
— Господи помилуй, — вполголоса пробормотала Кристина. — Никогда не видела столько народу. Должно быть, ты живешь в королевской роскоши.
Макс оглядел строй слуг, показавшийся ему длиннее обычного, и задался вопросом, уж не решил ли дворецкий, будто титул княгини требует дополнительных почестей.
— Думаю, они ради тебя собрали людей из всех окрестных деревень, — прошептал он. — И надеюсь, сумели произвести на тебя впечатление.
— Вне всякого сомнения. Так ты очень богат? — поддразнила она. — Видишь ли, Лулу вечно твердит, что надеется на мой здравый смысл, поскольку если уж я отважусь завести любовника, то хотя бы не бедного!
