Я снова закрыл глаза. После всего этого мне уже не хотелось
открывать их когда-либо.
Я помню, что по радио играл рок-н-ролл: Дио и Бельмонс, Эрни
До, Роял Tинс, Бобби Райдел…
Мои воспоминания не укладываются в чувство, что все, кого я
видел, существовали только в моем воображении, что все они были не более чем
миражами, преследующими какого-нибудь параноика или морфиниста.
И при всем том я разговаривал с Эрни. О чем? Этого я не
помню. Я пытался говорить нормальным голосом. Я отвечал на вопросы. И поэтому
двенадцать минут пути показались мне долгими, долгими часами.
Еще раз повторяю, что не могу объективно судить о той поездке;
если в ней была какая-то логическая последовательность событий, то она
ускользнула от меня, стала недоступной. Путешествие в той черной холодной ночи
было более чем похоже на экскурсию. Я не могу вспомнить всего, что происходило,
как не могу не вспомнить больше, чем хотелось бы. Мы очутились в сумасшедшем
мире, где все было абсолютно реально.
* * *
Я сказал, что мы возвращались в прошлое, но было ли так на
самом деле? Улицы современного Либертивилля оставались на своем месте, но они
присутствовали на нем, как прозрачный рисунок на отснятой кинопленке — они были
более прозрачны, чем то, что давным-давно исчезло. Так на Мэйн-стрит я видел
ювелирный магазин Шипстеда и театр Стрэнд, на месте которых в 1972 году был
построен Коммерческий банк Пенсильвании. Вдоль дороги стояли машины 60-х и 50-х
годов. Длинные «бьюики». «Форды-фэйрлайн» с их задними фарами, каждая из
которых была похожа на опрокинутую колонну. «Де сото» с откидным верхом.
Четырехдверные «доджи» 1957 года, у которых не было откидного верха. «Понтиаки»,
у которых еще не была разделена передняя решетка. «Рамблеры», «паккарды»,
несколько остроносых «студебекеров» — все фантастически новые и ухоженные.
— Да, этот год будет лучше, чем прошлый, — сказал Эрни.
Я взглянул на него, и, прежде чем он успел поднести к губам
банку пива, его лицо превратилось в череп Лебэя. От пальцев остались одни
кости. Клянусь, вместо пальцев были кости, а лохмотья брюк казались надетыми на
кривые жерди.
— Да? — произнес я, задыхаясь от миазмов, заполнявшего
машину.
— Да, — сказал Лебэй, только теперь это был снова Эрни.
Когда мы задержались на перекрестке, я увидел «камаро» 77-го года,
остановившийся позади нас.
— Дэннис, я очень прошу тебя ни во что не вмешиваться. Не
позволяй моей матери втягивать тебя в это дерьмо. Все очень скоро изменится.
Он снова превратился в Лебэя. Его череп беззубо ухмылялся. Я
был готов вопить от ужаса.
Я отвел от него глаза и увидел то, что видела Ли: стекла на
приборной панели были вовсе не стеклами, а зелеными фосфоресцирующими глазами,
выпученными на меня.
* * *
В какую-то минуту этот кошмар прекратился. Мы остановились у
обочины незнакомой мне дороги. Рядом высились какие-то недостроенные дома,
некоторые были даже не домами, а еще только фундаментами. Передние фары
Кристины освещали широкую табличку, на которой я прочитал:
ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ
ТОРГОВАЯ ФИРМА
МЭПЛУЭЙ
ПРОДАЖА НЕДВИЖИМОСТИ
Прекрасное место для жилья.
Подумайте о вашей семье!
— Ну, вот ты и на месте, — сказал Эрни. — Ты сможешь идти
пешком, приятель?
Я с сомнением оглядел безлюдные, заметенные снегом
окрестности и утвердительно кивнул головой. Пробираться на костылях по пустым
стройкам и замерзнуть в ночной стуже было лучше, чем оставаться в его машине. Я
почувствовал гипсовую улыбку на своем лице.
— Конечно. Спасибо.
— Больше не будешь потеть, дружок, — сказал Эрни. Он смял
опорожненную банку из-под пива и бросил ее на заднее сиденье. — Еще один
мертвый солдат.
— Да, — проговорил я. — Счастливого Нового года, Эрни.
Я открыл дверцу. Мне показалось, что я не смогу удержаться
на костылях и не упасть. У меня тряслись руки.
На меня смотрел ухмылявшийся Лебэй.
— Только будь на моей стороне, Дэнни, — сказал он. — Ты
знаешь, что случается с говнюками, которые мешают мне.
— Да, — прошептал я. — Да, я это знаю.
Я встал на костыли, они выдержали меня. И вдруг весь мир
перевернулся с ног на голову. Зажглись огни — конечно, они горели и раньше. Моя
семья переехала в бывшие владения Мэплуэй в пятьдесят девятом, за год до моего
рождения. Название этого места поменялось в шестьдесят четвертом году.
Выбравшись из машины, я увидел свой дом, из которого поехал
к Эрни вчера вечером. Я повернулся к нему, ожидая увидеть полуистлевший труп
Лебэя.
Однако передо мной был Эрни, бледный и с банкой пива в руке.
— Спокойной ночи, — сказал я и захлопнул дверцу. Мой ужас
вернулся ко мне, когда я посмотрел вслед удалявшимся красным огням машины. Мой
друг Эрни был заживо похоронен в ней.
Глава 45
Снова Джордж Лебэй
В пятницу пятого января мне пришла почтовая карточка от
Ричарда Маккендлесса, секретаря либертивиллской штаб-квартиры Американского
Легиона. На обороте были написаны домашний адрес и телефон Джорджа Лебэя,
проживавшего в городе Парадиз-Фоллс штата Огайо. Большую часть дня я носил
карточку в заднем кармане брюк, изредка вынимая и разглядывая ее. Я не хотел
звонить Джорджу, я не желал слышать ничего нового о его сумасшедшем брате
Ролланде, я не желал принимать участия во всем этом сумасшедшем деле.
В тот вечер мои отец и мать поехали с Элли в Монроэвилл,
чтобы купить для нее новые горные лыжи. Через полчаса после их ухода я взял
телефон и положил перед собой карточку, присланную Маккендлессом. Я набрал
половину номера Лебэя, а потом положил трубку. «Нет, никогда, — подумал я,
почувствовав, что весь мой недавний ужас возвращается ко мне. — хватит так
хватит, и поэтому нет, никогда, ни за что. Все, я умываю руки, и пусть он
проваливается к дьяволу со своей проклятой машиной. Все».
— Провались ты куда подальше, — прошептал я и решил пойти
спать.
У меня внезапно разболелась голова. Я знал, что слишком
устал за последние дни.
Я лег спать и проспал очень долго.
* * *
Пока я спал, кто-то убил — или что-то убило Рудольфа
Дженкинса, детектива из полиции штата Пенсильвания. О его смерти я прочитал в
газете, когда проснулся на следующее утро и принялся просматривать почту.
«СЛЕДОВАТЕЛЬ ПО ДЕЛУ ДАРНЕЛЛА УБИТ ВБЛИЗИ БЛЭИРСВИЛЛА!» — кричал заголовок.
