— Конечно, — время от времени повторял он. — Конечно,
конечно.
У него была удивительная манера соглашаться на ваше
предложение, еще не дослушав его до конца. Мне даже не пришлось прибегать к истории,
которую я выдумал заранее. Он просто назначил цену — как выяснилось позже,
вполне разумную.
— Прекрасно, — сказал я.
— Конечно, — согласился он. — Когда вас ждать?
— Ну, как насчет половины десятого завтра?
— Конечно, — сказал он. — До встречи.
— Еще один вопрос, мистер Помбертон.
— Конечно. И лучше — просто Джонни.
— О'кей, Джонни. Как насчет автоматической трансмиссии?
Джонни Помбертон от души рассмеялся. Рассмеялся так, что я
отнял от уха трубку телефона и угрюмо посмотрел на нее. Ответ был довольно
красноречив.
— На таких-то штуковинах? Вы шутите. А в чем дело? Вы не
сможете справиться с ручным управлением?
— Да нет, как раз ручному управлению я и обучался, — ответил
я.
— Значит, нет проблем?
— Пожалуй, нет, — сказал, не переставая думать о левой ноге,
которой предстояло работать с педалью. Меня бы очень устроило, если бы Эрни
перенес свою загородную прогулку на начало февраля. Но надеяться на это было бы
просто смешно. — Ладно, спокойной ночи, мистер Помбертон. До завтра.
— До завтра. Но все-таки лучше зовите меня Джонни. Или я
удвою цену.
* * *
В телефонном справочнике было четверо разных Сайксов. Того,
который был мне нужен, я застал дома со второй попытки; Джимми сам снял трубку.
Я представился другом Эрни Каннингейма, и голос Джимми просветлел. Эрни
нравится ему, потому что не обходился с ним, как Бадди Реппертон, когда Бадди
работал у Уилла Дарнелла. Он спросил, как поживает Эрни, и я, солгав еще раз,
ответил, что у Эрни все в порядке.
— Ну, слава Богу, — сказал он. — Я думал, что у него будут
неприятности с теми сигаретами.
— Я звоню как раз из-за Эрни, — проговорил я. — Джимми, ты
помнишь, как опечатали гараж Уилла?
— Конечно, помню. — Джимми вздохнул. — Теперь бедный Уилл
умер, и я потерял работу. Моя мама хочет, чтобы я поступил в техническую школу,
но я не силен в этих делах. Я думаю пойти на какую-нибудь работу. Может быть,
сторожем. Мой дядя Фрэд…
— Эрни сказал, что, когда закрывали гараж, он забыл в нем
небольшой пенал с инструментами, — перебил я. — Он лежит за одной из тех старых
шин — ну, ты знаешь, про что я говорю. Он положил туда инструменты, чтобы никто
не стащил их.
— И они еще там? — спросил Джимми.
— Полагаю, да.
— Что за растеряха!
— Они стоят больше ста долларов.
— О Господи! Я думаю, их там больше нет. Я думаю, их забрали
полицейские.
— Эрни сказал, что они надежно спрятаны. Но он не сможет сам
прийти за ними, у него какие-то неприятности. — Я лгал, но был уверен, что
Джимми не раскусит меня. Я знал о его умственной отсталости и пользовался своим
знанием.
— Ах, черт! Ну ладно… слушай. Я схожу за ними. Правильно,
завтра же утром. У меня остались мои ключи.
Я вздохнул с облегчением. Мне были нужны не мифические
инструменты Эрни, а ключи Джимми.
— Я заеду за ключами, Джимми. Ты не знаешь, где лежат
инструменты, и будешь искать целый день.
— Да, но Уилл велел никому не давать ключи…
— Конечно. Но он говорил это раньше, а теперь гараж пустой,
и в нем нет ничего, кроме инструментов Эрни и старых покрышек. Скоро все
хозяйство Уилла продадут, и Эрни лишится своих инструментов.
— Да? Ну ладно, я надеюсь, что все будет в порядке. Только
верни мне ключи. — А затем он сказал абсурдную, но трогательную вещь:
— Понимаешь, это все, что у меня осталось от Уилла.
* * *
Наконец я сделал последний звонок — и услышал сонный голос
Ли.
— Что у тебя, Дэннис? — спросила она. Я рассказал ей,
ожидая, что она назовет мне дюжину слабых мест в моем плане. Однако когда я
закончил, она просто проговорила:
— А если это не сработает?
— Все будет зависеть от нас с тобой. Ли, — сказал я. — Я бы
не вмешивал тебя в это дело, если бы смог. Но Лебэй заподозрит западню, поэтому
нужна надежная приманка.
— Я бы не позволила тебе обойтись без меня, — твердо
произнесла она. — Это ведь и мое дело. Я любила его. А когда ты начинаешь
кого-нибудь любить… я не думаю, что ты когда-нибудь сможешь полностью
расстаться со своим чувством. Ты меня понимаешь, Дэннис?
Я вспомнил все прошедшие года. Летние месяцы, когда мы
плавали, читали или играли: монополию, солдатиков, шашки. Муравьиные города.
Случаи, когда я спасал его от тех, кто не любил чужаков, — от тех, кто всеми
силами старался извести этого странноватого долговязого чужака. Иной раз мне и
самому крепко доставалось за мое донкихотство. Но ничего не могло быть лучше
тех прошедших лет. Мне тогда нужен был Эрни, а я был нужен ему. Теперь это было
очень горько вспоминать.
— Понимаю, — сказал я, и внезапно моя рука потянулась к
глазам. — Я думаю, ты никогда не расстанешься с ним. Я тоже любил его. И может
быть, для него еще не все кончено. — Вот о чем мне нужно было молиться: «О
Господи, сделай так, чтобы я не дал Эрни умереть во второй раз. В этот
последний раз».
— Я не его ненавижу, — тихо сказала она. — Не его, а этого
человека, Лебэя… мы и в самом деле видели его сегодня, да, Дэннис? Тогда, в
машине?
— Да, — ответил я. — Его.
— Но ведь все обойдется, да? Я люблю тебя, Дэннис.
— Я тоже тебя люблю.
Как оказалось, все закончилось на следующий день — в
пятницу, девятнадцатого января.
Глава 48
Эрни
Тот безумно длинный день я начал с того, что заехал к Джимми
Сайксу и взял у него ключи от гаража. Затем поехал к средней школе
Либертивилла, свернул на дорожку, ведущую к школьной автостоянке, и припарковал
свой «дастер» в первом ряду. Я знал, что Эрни обычно ставил Кристину в заднем
ряду машин, и хотел встретиться с Лебэем на улице. Без Кристины он казался мне
несколько более уязвимым.
Я слушал радио и смотрел на футбольное поле. Я не мог
поверить, что когда-то мы с Эрни обменивались сандвичами на этих занесенных
снегом трибунах. И не мог поверить, что сам выходил на это поле, облаченный в
щитки, поверх которых была надета широкая майка, в спортивные трусы и
пластиковый шлем, и был бесконечно уверен в своих физических возможностях… если
не в собственном бессмертии.
