Но ничего подобного я не сказал Эрни. Он сам должен был
решать, что ему делать. В конце концов это не могло продолжаться слишком долго
— Эрни был достаточно умен. Или так казалось.
— Мне нравится, что Реппертон ушел, — сказал я. — Но я
надеялся, что Дарнелл будет только временной мерой. Все равно двадцати долларов
в неделю не хватит на детали и инструменты, которые тебе понадобятся.
— Потому-то я и ездил к Дарнеллу! — воскликнул Эрни. — Я
предложил ему двадцать пять долларов.
— О Боже! Если бы ты дал объявление в газете, то уверяю
тебя…
— Нет, дай мне закончить, — перебил меня Эрни. По голосу
чувствовалось, что он еще был взволнован. — Когда я зашел к нему, он сразу стал
извиняться за Реппертона. Он сказал, что был несправедлив ко мне.
— Он так сказал? — Я верил словам Эрни, но не доверял
Дарнеллу.
— Ну да. И он предложил отработать у него часть платы за
стоянку. Раскладывать инструменты, смазывать подъемники, что-нибудь вроде того.
Десять, а может, двадцать часов в неделю. Тогда я буду платить десять долларов
за место в гараже и половину стоимости инструментов. Что ты на это скажешь?
Я подумал, что это звучало слишком хорошо, чтобы быть
правдой.
— Побереги задницу, Эрни.
— Что?
— Мой отец говорит, что он плут и мошенник.
— Я этого не заметил. Думаю, это все просто разговоры. Он
порядочный грубиян, но не более того.
— Только советую тебе держать ухо востро. — Я переложил
телефонную трубку в другую руку. — Смотри в оба и сваливай оттуда, как только
увидишь что-нибудь неладное.
— Ты говоришь о чем-то определенном?
Я вспомнил о темной истории с наркотиками.
— Нет, — сказал я. — Просто я не доверяю ему.
— Ну-у… — сомнительно протянул он и, помолчав, вернулся к
первоначальной теме — к Кристине. — Я не знаю, что со мной будет, Дэннис, если
я не починю ее. Кристина… она действительно вся побита. Кое-что мне удалось
сделать для нее, но чем больше я привожу ее в порядок, тем больше нахожу
повреждений. Во многих я даже не могу разобраться, но надеюсь, что разберусь в
скором времени.
— Угу, — без особого удовольствия произнес я. После
разговора с Лебэем мои симпатии к предмету его любви пересекли нулевую отметку
и двигались в отрицательную сторону.
— Ей нужно поменять всю переднюю часть и тормозные колодки…
рессоры… Я могу попытаться отполировать поршни… Но мне не хватает тех
пятидесяти пяти долларов, которые я получил на стройке. Ты меня понимаешь,
Дэннис?
Чувствуя, как у меня засосало под ложечкой, я вспомнил
одного парня, который раньше ходил в школу вместе с нами. Его звали Фрэдди
Дарлингтон. Фрэдди не отличался большим умом, но он был хорошим парнем с
хорошим чувством юмора. И вот полгода назад он подцепил какую-то потаскуху из
ночного варьете. Она его скрутила в два счета, и у них должен был родиться
ребенок. Фрэдди пришлось бросить школу и устроиться на работу посудомойщиком в
том же варьете, из которого недавно ушла его подруга. С тех пор Фрэдди стал
выглядеть на десять лет старше, и, встречаясь с ним, я был готов заплакать,
потому что знал, где его избранница пропадала по вечерам. А ведь он говорил о
ней без тех просительных интонаций, которые я слышал в голосе Эрни: «Вам она
нравится, да? Правда, она хорошая? Ведь она не совсем большая дрянь? Ведь,
может, это просто дурной сон, и я скоро проснусь, правда? Правда? Правда?»
— Конечно, — сказал, я в телефонную трубку. Воспоминания о
несчастьях Фрэдди Дарлингтона заняли у меня не больше двух секунд. — Я понимаю
тебя, Эрни.
— Хорошо, — облегченно проговорил он.
— Только побереги задницу. Особенно, когда начнутся занятия
в школе. Держись подальше от Бадди Реппертона.
— Обещаю.
— Эрни…
— Что?
Я замялся. Мне хотелось спросить, не говорил ли Дарнелл, что
Кристина уже стояла в его гараже.
Больше того, я хотел рассказать о том, что случилось с
миссис Лебэй и ее маленькой дочкой Ритой. Но я не мог. Он бы узнал, где я
раздобыл эти сведения. И со своим щепетильным отношением ко всему, что касалось
его проклятой машины, подумал бы, что я действовал за его спиной, — разумеется,
так оно и было. Но, сказав ему об этом, я рисковал положить конец нашей дружбе.
— Ничего, — произнес я. — Просто хотел сказать, что,
по-моему, ты нашел подходящий дом для своей ржавой развалюхи. Поздравляю.
— Дэннис, ты задница.
— Спасибо. Беру пример с тебя.
Эрни засмеялся.
— Тогда заткнись, — сказал он и повесил трубку.
* * *
Я вернулся в общую комнату, собираясь пойти спать. У меня
было скверное настроение.
Во время телефонного разговора с Эрни я слышал, как
выключился телевизор, и решил, что отец пошел наверх. Но я ошибался. Он сидел в
кресле, откинувшись назад. Ворот его сорочки был расстегнут. Я с тяжелым
чувством заметил, какими седыми стали волосы на его груди и на голове; на
затылке просвечивал розовый череп. Мой отец уже не был ребенком. С еще более
тяжелым чувством, я подумал, что через пять лет, когда теоретически уже окончу
колледж, мой отец будет совсем толстым и лысым — стереотип бухгалтера. Пятьдесят
— через пять лет, если не повторится сердечный приступ. Первый был не самым
опасным, как однажды он сказал мне. Он не добавил, что второй не будет похож на
предыдущий. Я знал это так же, как мама и он сам. Одна Эллани еще считала его
неуязвимым — но разве иной раз я не ловил ее вопросительного взгляда? Мне
казалось, да.
Внезапно умер.
Я почувствовал, как у меня темнеет в глазах. Внезапно.
Выпрямившись за столом и схватившись за грудь. Внезапно. Выронив ракетку на
теннисном корте. Не хочется иметь таких мыслей о своем отце, но иногда они
приходят. Бог знает какими путями.
— Кое-чего я не мог не подслушать, — сказал он.
— Да? — враждебно.
— Дэннис… Эрни угодил ногой в кучу чего-то липкого и
коричневого?
— Я… еще не знаю, — медленно сказал я. Ведь чем я,
собственно, располагал? Ничем.
— Ты не хочешь говорить об этом?
— Если можно, то не сейчас. Ладно, пап?
— Хорошо, — произнес он. — Но если… если, как ты сказал по
телефону, дело будет плохо, то ради Бога, объяснишь ты мне, что происходит?
