У меня было много гостей, много цветов и много открыток и
писем.
Но еще у меня было много бессонных ночей, когда я не мог
заснуть от боли. Мои загипсованные и перебинтованные рука и ноги лежали на
специальных подвешенных шинах, а на пояс был положен гипсовый слепок, который
все время давил на живот и спину. Еще я, конечно, получил перспективу
длительного пребывания в больнице и бесконечных поездок в комнату ужасов,
невинно именуемую Отделением Терапии.
Ох, и еще одна вещь — я получил много времени.
Я читал газеты, я задавал вопросы своим посетителям, и очень
часто, когда события стали развиваться дальше и у меня начали складываться
кое-какие подозрения, я спрашивал себя, не мог ли я потерять рассудок.
В больнице я находился вплоть до Рождества, и к тому
времени, когда вновь очутился дома, мои подозрения почти обрели свою
окончательную форму. Мне было все труднее отрицать их чудовищный смысл, и я
дьявольски хорошо понимал, что не потерял рассудок. В некоторых отношениях мне
было бы гораздо лучше — гораздо спокойнее и удобнее, — если бы я мог поверить в
это. К тому времени я был больше чем испуган и больше чем влюблен в девушку
моего лучшего друга.
У меня было время, чтобы думать… слишком много времени.
Времени, чтобы найти себе сотни имен за то, что думал о Ли.
Времени смотреть в потолок моей комнаты и желать, чтобы я никогда в жизни не
слышал об Эрни Каннингейме… или о Ли Кэйбот… или о Кристине.
Часть II
Эрни - песенки тинэйджеров о любви
Глава 20
Вторая ссора
Эрни Каннингейм получил официальное разрешение на
эксплуатацию «плимута-фурии» в полдень 1 ноября 1978 года. Так закончился
процесс, который на самом деле начался в вечер, когда Дэннис Гилдер помог Эрни
заменить спустившее колесо автомобиля. Эрни уплатил акцизный сбор, налог на
городские дороги и пошлину за регистрацию. В Бюро транспортных средств
Монроэвилла ему выдали номерной знак HY-6241-J.
Из Монроэвилла он вернулся на машине, которую ему одолжил
Уилл Дарнелл, а из гаража выехал за рулем Кристины. Он вел ее домой.
Его отец и мать вернулись из университета на один час позже.
Ссора произошла почти сразу.
— Вы ее видели? — спросил Эрни, обращаясь больше к отцу, чем
к матери. — Сегодня я зарегистрировал ее.
Он гордился собой; у него были причины гордиться собой.
Кристина была тщательно вымыта и сияла в лучах осеннего солнца. На ней еще
оставалось довольно много ржавчины, но она выглядела в тысячу раз лучше, чем в
день, когда Эрни купил ее. Крылья, капот и заднее сиденье были новехонькими. Салон
был вычищен до блеска. Стекла и хромированные детали сверкали так, будто их
натирали несколько дней подряд.
— Да, я… — начал Майкл.
— Разумеется, мы ее видели, — перебила его Регина. Она
яростно взбалтывала коктейль, плескавшийся в ручном миксере. — Мы чуть не
наехали на нее. Я не хочу, чтобы она стояла здесь. Наш участок выглядит, как
место для подержанных автомобилей.
— Мам! — вырвалось у ошеломленного и уязвленного Эрни.
Он посмотрел на Майкла, но Майкл встал и пошел в другую
комнату — возможно, он решил, что ему тоже нужно выпить.
— Она нам не подходит, — сказала Регина Каннингейм. Ее лицо
было бледнее обычного; пятна на щеках делали его похожим на клоунский грим. Она
налила в стакан половину порции джина с тоником, отпила и сморщилась так, будто
приняла горькое лекарство. — Отвези ее туда, где взял. Мне она не нравится, и я
не хочу, чтобы она стояла здесь. Все.
— Отвезти назад? — переспросил Эрни, теперь уже обозленный.
— Там она стоит мне двадцать баксов в неделю!
— Она обходится тебе гораздо дороже, — сказала Регина. Она
допила коктейль и поставила стакан на стол. — На днях я заглянула в твою
банковскую книжку…
— Что ты сделала? — У Эрни глаза полезли на лоб.
Она немного покраснела, но взгляда не отвела. Вернулся Майкл
и с несчастным видом остановился в дверях.
— Я хотела знать, сколько ты потратил на эту проклятую
машину. Что здесь такого странного? В следующем году тебе нужно поступать в
колледж. Насколько я знаю, в Пенсильвании не так просто получить бесплатное
образование.
— Поэтому ты пошла в мою комнату и рылась в моих вещах до
тех пор, пока не нашла банковскую книжку? — тихо проговорил Эрни. Его серые
глаза горели злостью. — Может, еще ты искала наркотики. Или порнографические
журналы. А может быть, проверяла подтеки на простыне.
У Регины раскрылся рот. Она ожидала от него злости, но не
ярости.
— Эрни! — заорал Майкл.
— А что, почему бы и нет? — в ответ закричал Эрни. — Я
думал, что это мое дело. Сколько раз вы твердили, что я несу ответственность за
него?
Регина перевела дыхание.
— Я очень разочарована твоим поведением, Арнольд. Ты ведешь
себя, как…
— Не говори мне, как я себя веду! Что еще я должен
чувствовать? Два с половиной месяца я работал над ней, а когда привез домой, то
слышу, что должен отвезти обратно! Мне, наверно, следует плакать от счастья?
— Это не повод, чтобы разговаривать с матерью в таком тоне,
— сказал Майкл. — И употреблять такие слова.
Регина протянула стакан мужу:
— Сделай мне еще что-нибудь выпить. Свежая бутылка джина
стоит в шкафу.
Майкл Каннингейм посмотрел на жену, на сына, снова на жену.
В обоих он увидел непоколебимую решимость. Захватив пустой стакан, он вышел из
кухни.
Регина мрачно оглядела сына. Она не хотела упускать шанса
выбить тот клин, который с самого лета засел в их отношениях.
— В июле у тебя в банке лежало почти четыре тысячи долларов,
— сказала она. — Приблизительно три четверти ты должен был потратить…
— О, так ты давно все подсчитала? — перебил ее Эрни. Он сел
на стул, не спуская глаз с матери. В его голосе послышались презрительные
нотки. — Мам, а почему ты просто не перевела эти деньги на свой счет?
— Потому что до недавних пор ты сам знал, для чего
предназначались эти деньги. Но в последние два месяца твоя голова была занята
только машиной, а теперь еще и девочками. Ты как будто свихнулся на том и на
другом.
— Благодарю. Это самое объективное мнение о моем образе
жизни.
— В июле у тебя было почти четыре тысячи долларов. На твое
образование, Эрни. На твое образование. Сейчас у тебя осталось две тысячи
восемьсот. За два месяца ты потратил тысячу двести. Вот почему я не хочу видеть
твоей машины. Ты должен меня понять. По-моему…
