— Ну хорошо, пусть будет «Макдоналдс», — сказал Эрни. — Это
даже ближе, а я чертовски проголодался.
В пяти милях от Либертивилла передние фары выхватили из
темноты одинокую фигуру хитчхайкера, стоявшего на пересечении 17-го шоссе и
Кеннеди-драйв. Его длинные черные волосы были запорошены снегом, у ног лежала
холщовая сумка.
Когда они подъезжали к нему, хитчхайкер поднял широкую
табличку, на которой значилось: ЛИБЕРТИВИЛЛ, ПЕНСИЛЬВАНИЯ. Когда они совсем
приблизились, он перевернул табличку на другую сторону. Там было написано: НЕ
ПСИХОПАТ, А СТУДЕНТ КОЛЛЕДЖА.
Ли прыснула со смеху:
— Эрни, давай подвезем его. Эрни недовольно произнес:
— Если объявляют об отсутствии психопатии, то надо быть
настороже. Но ладно. — Он подрулил. У него было желание исполнять все, что ни
попросила бы Ли.
Немного скользя шинами, Кристина мягко подкатила к краю
дороги. Однако когда она остановилась, в радиоприемнике послышались помехи:
впрочем, эфир почти сразу очистился. Вот только Билли Джоэл, певший «Может
быть, ты права», куда-то исчез, а вместо него появились Биг Боппер и «Кофе с
ликером».
— Что случилось с рок-уик-эндом — спросила Ли, пока
хитчхайкер шел к ним.
— Не знаю, — ответил Эрни, но он знал. Такое случалось
раньше. Иногда радио Кристины ловило только WDIL. Это не зависело от того,
какую нажимать кнопку и сколько возиться с УКВ конвертером, расположенным под
приборной панелью; звучало либо WDIL, либо ничего.
Внезапно он почувствовал, что сделал ошибку, остановившись
возле хитчхайкера.
Однако думать задним умом было уже поздно, парень открыл
дверцу Кристины, бросил на пол холщовую сумку и полез следом. Вместе с ним
ворвался холодный воздух, в котором клубились снежинки.
— Ох, ребята, спасибо. — он вздохнул. — У меня пальцы на
руках и ногах отпросились в Майами-Бич минут двадцать назад. Должно быть, они
где-то ходят, потому что я их совсем не чувствую.
— Благодари мою леди, — бросил Эрни.
— Благодарю, мадам, — галантно проговорил хитчхайкер.
— Не стоит, — улыбнулась Ли. — Веселого Рождества.
— И тебе того же. — произнес парень, — хотя о нем не
думаешь, когда вечером стоишь у дороги и пытаешься остановить кого-нибудь. Все
улыбаются и проезжают мимо. — Он оценивающе посмотрел вокруг. — Хорошая машина,
ребята. Чертовски хорошая машина.
— Спасибо, — проговорил Эрни.
— Сам ее восстанавливал?
— Да.
Ли недоумевающе взглянула на Эрни. Его прежнее словоохотливое
настроение сменилось немногословностью, которая была не в его характере. «Биг
Боппер» допели свою песенку, и из радиоприемника зазвучала «Куколка» в
исполнении Ричи Валенса.
Хитчхайкер покачал головой и засмеялся.
— Сначала «Биг Боппер», потом Ричи Валенс. Верно, на радио
наступила ночь смерти. Старое доброе WDIL.
— О чем ты?
Эрни выключил приемник.
— Они погибли в авиакатастрофе. Вместе с Бадди Холли.
— А, — тихо произнесла Ли.
Вероятно, парень тоже заметил перемену в настроении Эрни; он
погрузился в молчание, размышляя о чем-то на заднем сиденье. Снаружи снег
повалил гуще и быстрее. Приближалась первая настоящая зимняя буря.
Наконец среди снегопада тускло засветилась красно-золотая
арка.
— Эрни, зайдешь вместе со мной? — спросила Ли.
Эрни был спокоен, как камень.
— Я схожу один, — сказал он, подруливая к бордюру. — Что
тебе хочется?
— Только гамбургер и французские пирожки, пожалуйста. —
Сначала она думала о полном наборе: биг-мак, пирожные и фруктовый коктейль, —
но у нее пропал аппетит.
Эрни припарковался. В желтоватом свете, падавшем из окон
соседнего дома, его лицо казалось особенно болезненным. Он обернулся назад:
— Тебе прихватить чего-нибудь?
— Нет, спасибо, — сказал хитчхайкер. — Родители ждут к
ужину. Не могу разочаровывать мою маму. Она не…
Звук хлопнувшей двери прервал его на полуслове. Эрни уже
бежал к входной двери, от его ботинок отлетали комья снега.
— Он всегда такой крутой? — спросил парень. — Или у него
приступ суровости?
— Он очень добрый, — твердо произнесла Ли. Внезапно она
стала нервничать. Эрни вынул из машины ключ зажигания и оставил ее наедине с
этим незнакомцем. Она видела его в зеркале заднего обзора, и он не внушал ей
доверия.
— Где ты учишься? — спросила она. Ее пальцы перебирали
складки на слаксах, и она заставила их лежать спокойно.
— В Питсбурге, — кратко ответил хитчхайкер. Его глаза встретились
с ее глазами в зеркале, и она опустила взгляд. Красно-клюквенные слаксы. Она
надела их из-за Эрни: однажды он сказал, что они ему нравятся — может быть,
потому, что плотно облегали ее бедра. Плотнее, чем «Левайсы». Она почему-то
пожалела, что не выбрала что-нибудь менее вызывающее. Или не сшила себе
какое-нибудь рубище. Она попыталась улыбнуться — идея была довольно забавной,
но у нее ничего не вышло. Она не могла не признаться себе самой:
Эрни оставил ее наедине с незнакомым человеком (наказание?
Это она предложила подобрать его), и теперь ей было страшно.
— Плохие вибрации, — неожиданно сказал хитчхайкер, и у нее
перехватило дыхание. Его слова были обдуманны и решительны. Она могла увидеть
Эрни через витринное окно, стоявшего в очереди шестым по счету. До кассы ему
было еще довольно далеко. Она поймала себя на мысли о том, как перчатки
незнакомца хватают ее за горло. Конечно, она успевала дотянуться до гудка… но
прозвучит ли он? Она поняла, что без всяких видимых причин сомневалась в этом.
Она подумала, что могла девяносто девять раз бить по нему и не добиться
результата. Но если так, то на сотый раз была бы задушена этим хитчхайкером, на
чью милость была оставлена, а гудок все равно не сработал бы. Потому что…
потому что Кристина не любила ее. Больше того, ей казалось, что та внутренне
ненавидит ее. Вот так все было просто. Безумно, но просто.
— И-извините? — Она взглянула в зеркало и, к своему
безмерному облегчению, увидела, что хитчхайкер вовсе не смотрел на нее; он
рассматривал машину. Кончиками пальцев он провел по обшивке сидений.
— Плохие вибрации, — повторил он и покачал головой. — В этой
машине — не знаю почему, но я улавливаю плохие вибрации.
— В самом деле? — спросила она, надеясь, что ее голос
прозвучит не слишком эмоционально.
