Лебэй сел в машину и дал задний ход. Все получилось как
нельзя лучше: он затормозил, чтобы закурить сигарету. В этот самый момент мы
подхватили машину под задний бампер и подняли ее так, что задние колеса немного
оторвались от земли, и Лебэй при всем желании не мог больше разбрасывать гравий
на стоянке.
— Да, я тоже проделывал такие трюки, — сказал я, вспомнив,
как однажды мы чуть не свели с ума тренера Пуффера, который минут пять не мог
сообразить, почему его машина не двигается с места.
— Правда, мы не ожидали того, что произошло: он закурил
сигарету и включил радио. Между прочим, мы не любили его еще и потому, что он
обожал слушать рок-н-ролл и презирал старую музыку, затем он переключил
передачу. Мы этого не видели, потому что согнулись в три погибели за его
багажником. Я помню, как Сонни Беллерман тихо засмеялся и прошептал: «Они над
землей?» Ему досталось больше всех нас. Из-за обручального кольца. Но я клянусь
Богом, они были над землей! Мы оторвали задние колеса «плимута» не меньше, чем
на четыре дюйма от земли.
— Что случилось дальше? — спросил я, хотя уже догадывался,
чем закончилась эта история.
— Что случилось дальше? Он стартовал, как обычно, вот и все.
Не считая того, что задний бампер его проклятой машины сорвал не меньше ярда
кожи с моей левой руки. И того, что Сонни Беллерман лишился безымянного пальца.
И мы слышали, как засмеялся Лебэй, — он будто знал, что мы были там. В общем,
он мог знать: если бы перед выходом из бара он зашел в ванную комнату, то мог
бы увидеть нас в окно.
Ну, после этого Легион был закрыт для него. Мы послали ему
письмо, в котором предлагали выйти в отставку, и он покинул службу. Если бы он
не воевал, то не отделался бы так просто.
— Задние колеса должны были стоять на земле, — рассеянно
сказал я, думая о том, что случилось с ребятами, которые пошутили над Кристиной
в ноябре.
— И все-таки мы их подняли, — проговорил Маккендлесс. —
Когда нас осыпало гравием, то он вырвался из-под передних колес. До сих пор не
могу понять, как ему удалось сделать такой трюк. Чертовщина какая-то. Джерри
Барлоу — он был одним из нас — предположил, что Лебэй наставил привод на обе
оси, переднюю и заднюю. Но ведь это технически невозможно, да?
— Да, — согласился я. — Вряд ли он мог это сделать.
— Вот и я так думаю, — сказал Маккендлесс и, помолчав,
проговорил уже другим голосом:
— Ну ладно парень. У нас заканчивается перерыв, а я хочу
выпить еще одну чашку кофе. Если мы найдем адрес, то пришлем его тебе. Полагаю,
скоро ты его получишь.
— Благодарю вас, мистер Маккендлесс.
— Рад буду помочь тебе. Ну, пока? Звони, если что-нибудь еще
понадобится.
Он положил трубку.
Я долго смотрел на телефон и думал о машинах, которые
остаются на ходу, даже если поднять над землей их ведущие колеса. Чертовщина
какая-то. И вправду чертовщина, если у Маккендлесса остался шрам, доказывающий
ее существование. Его слова напомнили что-то из рассказа Джорджа Лебэя. Ну да.
Джордж тоже показал мне шрам, когда говорил о Ролланде Д. Лебэе. И когда он
рос, его шрам рос вместе с ним.
Глава 44
Новогодняя ночь
Я позвонил Эрни в канун Нового года. Мне понадобилась пара
дней, потраченных на раздумья, чтобы решиться на это. Я пришел к мысли, что
нельзя делать никаких выводов, не встретившись с Эрни. И с Кристиной. За
семейным завтраком я небрежно упомянул о машине, и отец сказал, что, по его
мнению, все автомобили, опечатанные в гараже Дарнелла, уже сфотографированы и
возвращены владельцам.
К телефону подошла Регина. Узнав меня, она сначала
запнулась, а потом попросила «повлиять на Эрни»: ее сын бросил готовиться к
колледжу, начал приносить плохие баллы из школы, перестал замечать родителей и…
совсем изменился. Наконец она подозвала Эрни.
— Алло? — спросил чей-то враждебный голос, и у меня в голове
пронеслась лихорадочная мысль:
«Это не Эрни».
— Эрни?
— Слышу Дэнниса Гилдера — человека, от которого остались
только рот и уши, — проговорил некто. Да, его голос напоминал голос Эрни, но
казался немного огрубевшим — как после долгого, надрывного крика. У меня
появилось жуткое чувство, что я говорю с посторонним, умевшим имитировать
интонации и выражения моего друга Эрни.
— Думай, что говоришь, скотина. — сказал я. Я улыбнулся, но
руки у меня похолодели, как у покойника.
— Знаешь, — голос понизился до тона конфиденциального
сообщения, — твое лицо и моя задница подозрительно похожи друг на друга.
— Я заметил сходство, но в прошлый раз мне показалось, что
все было наоборот, — проговорил я, и, обменявшись нашими обычными любезностями,
мы помолчали. — Ну, так что делаешь сегодня вечером? — спросил я.
— Пока ничего не намечал, — ответил он. — Ни свиданий, ни
чего другого. А ты?
— Я-то? Ну, я в прекрасной форме, — сказал я. — Сейчас
забегу за Розанной, и мы поедем в «Студию 2000». Если хочешь, можешь поехать с
нами и подержать мои костыли, пока мы будем танцевать.
Он немного посмеялся.
— Я думал, что мы встретимся, — добавил я, — и, как всегда,
отпразднуем Новый год вместе. Как ты отнесешься к моему предложению?
— Чудесно! — воскликнул Эрни. Казалось, его воодушевила моя
идея. — Посмотрим Гая Ломбардо и его новогоднюю программу. Это будет
замечательно!
Я снова замолчал, не зная, что сказать. Наконец осторожно
проговорил:
— Ну, может быть, Дика Кларка или кого-нибудь еще. Гай
Ломбарде давно умер, Эрни.
— Умер? — Эрни явно был в некотором замешательстве. — Ах да.
Ну конечно, умер. Но ведь Дик Кларк еще выступает, да?
— Верно, — сказал я.
— Ну, так пусть будет Дик Кларк, — произнес Эрни уже
совершенно не своим голосом. У меня неожиданно потемнело в глазах,
(лучший запах в мире… не считая запаха гнили)
и рука судорожно сдавила телефонную трубку. Я был готов
закричать. Я говорил не с Эрни, я говорил с Ролландом Д. Лебэем. Я говорил с
покойником.
— Да, посмотрим Дика, — услышал я себя, как будто издалека.
— Как твое самочувствие, Дэннис? Ты уже водишь машину?
— Нет, пока еще нет. Я попрошу отца привезти меня к тебе. —
Я набрал воздуха в легкие, а потом выдохнул:
— Может быть, ты отвезешь меня обратно? У тебя ведь есть
машина?
— Конечно! — Он на самом деле обрадовался. — Да, это будет
здорово, Дэннис! По-настоящему здорово! Посмеемся, развлечемся — как в старые
добрые времена.
